– Эй, кто-нибудь дома?
Может, хозяйка на этот раз вернулась раньше обычного? Ответа не было. Глядя на поднимавшийся изо рта белый пар, Эйлерт осознал вдруг, какой холод стоит в доме. И вряд ли дело в изношенных батареях. Он сразу почувствовал – что-то произошло.
Эйлерт прошелся по комнатам – как будто всё на месте. Видеомагнитофон и телевизор стоят там, где обычно. Он осмотрел первый этаж и поднялся на второй. Лестница довольно крутая, поэтому Эйлерт крепко держался за перильные столбики. Наверху начал со спальни, по-женски обставленной, но опрятной и скромной, как и всё в доме.
Кровать была убрана. В ее ногах стояла дорожная сумка, похоже, нераспакованная. Эйлерт почувствовал себя дураком. Все говорило о том, что на этот раз фрёкен Александра и в самом деле вернулась раньше обычного, увидела, что батарея неисправна, и пошла искать помощи. Но что-то мешало ему принять это вполне естественное объяснение. Что-то здесь не стыковалось. В теле появились ощущения, как перед надвигающимся штормом.
Эйлерт осторожно продолжил обход. Следующей была маленькая мансардная комнатка с косым потолком, поддерживаемым деревянными балками. По сторонам камина стояли два кресла. И здесь все было в порядке, за исключением разве разбросанных на ночном столике газет. Эйлерт снова спустился на первый этаж. Ни в гостиной, ни на кухне он не обнаружил ничего подозрительного. Оставалась ванная, и Эйлерт почему-то медлил в нее заглядывать. В доме по-прежнему было тихо. Он постоял на пороге, посмеялся над собственными страхами и решительно толкнул дверь.
Секунду спустя Эйлерт бежал к выходу со всех стариковских ног. Вспомнив в последний момент, что ступеньки скользкие, ухватился за перила, чем уберег себя от падения по лестнице вниз головой. Тяжело дыша, зашагал по снегу через сад и выругался, когда калитку снова заело. На тротуаре остановился в полной растерянности. Снизу в темпе утренней прогулки приближалась фигура, в которой он узнал Эрику, дочь Туре. Эйлерт закричал.
Эрика Фальк устала. Страшно устала. Она выключила компьютер и вышла на кухню приготовить кофе. На нее давили со всех сторон. Издательство хотело уже в августе иметь черновой набросок, а она только-только села за работу. Биография Сельмы Лагерлёф – вот уже пятая по счету книга Эрики о шведских писательницах. И она имела все шансы стать лучшей, не чувствуй Эрика такого опустошения.
Вот уже месяц прошел со дня смерти родителей, а боль нисколько не притупилась. Разобраться с их вещами тоже быстро не получилось. Каждая мелочь в доме пробуждала бурю воспоминаний. В результате ящики паковались по многу часов, и это сопровождалось погружением в прошлую жизнь, такую близкую и в то же время недосягаемо далекую. В конце концов все было кончено, и квартира в Стокгольме передана другим арендаторам. Эрика предпочла ей родительский дом во Фьельбаке, где она могла бы спокойно работать. Он стоял на отшибе, в Сэльвике, в самом тихом месте.
Эрика устроилась на веранде. Отсюда открывался вид на шхеры, от которого у нее всегда замирало дыхание. Декорации менялись в зависимости от времени года. Сегодня, к примеру, солнце изливалось ослепительными каскадами на лед, толстым слоем покрывавший воду. Отец любил такие дни.
Горло сдавило, и воздух в комнате вдруг показался спертым. Эрика решила прогуляться. Термометр показывал минус пятнадцать, поэтому она напялила на себя все, что попалось на глаза. И все-таки замерзла, едва переступив порог, хотя и быстро разогрелась на ходу.
Было тихо, на улице ни души. Эрика слышала только собственное дыхание. Совсем не то что в летние месяцы, когда в поселке кипела жизнь. Эрика понимала, что туристический бизнес – основа благосостояния местных жителей, и все-таки не могла избавиться от ощущения, что в сезон отпусков Фьельбака словно подвергается налетам саранчи. Дома на побережье постепенно скупали. Словно многоголовый монстр незаметно, год за годом, проглатывал старый рыбацкий поселок, погружая его в призрачное состояние на оставшиеся от туристического сезона девять месяцев.
Испокон веков Фьельбака кормилась рыбной ловлей. Скудная северная природа и вечная борьба за выживание закалили народ. Тогда все зависело от того, сколько сельди заплывет в прибрежные воды. Это потом уж разглядели живописность Фьельбаки. И тогда сюда устремились толпы туристов с набитыми кошельками, а рыбная ловля утратила значение основного источника доходов. И с этого, как казалось Эрике, началось падение Фьельбаки. Потому что молодые уезжали, а старые больше грезили о прошедших временах. Сама Эрика оказалась в числе тех, кто оставил эти места.