— Это был жестокий и болезненный урок. — Ответила мне сама Арабелла, когда я спросил её о причинах такого отношения.
Та, что с малолетства вынуждена была таиться и притворяться, чтобы выжить, умела и любила дышать полной грудью! И это очаровывало и покоряло.
Только свербело в душе, что такой внутренний огонь обязан пробиваться наружу, выплескиваться за границы ледяного кокона, в котором пряталась Арабелла. И единственной возможностью для этого, видимо, была связь с этим народным героем, Воином.
Ситуация для меня ещё более усугублялась тем, что этот неизвестный рыцарь разделил с Арабеллой все тяготы её тайного противостояния с опекуном и опасность жизни в замке. Он без конца приходил на помощь стражам, раз за разом участвуя в отражении нападения тварей. Совместно пережитые опасности последних лет и огромная благодарность за защиту стен, которую просто не могла не испытывать к этому Воину Арабелла, делали его осень важной фигурой в жизни моей жены.
И очень долгое время я даже не предполагал, чем можно перебить подобное значение для МОЕЙ ЖЕНЫ постороннего мужика! Этот факт бесил неимоверно! Всё нутро вставало на дыбы от одного предположения, что я буду вынужден делить свою жену с кем-то. И конечно, терпеть этого я был не намерен. Раз я женился, значит это моё, и на этом точка!
Сначала мысль о том, что это банальная ревность, показалась смешной. А потом, прогонять её становилось всё сложнее. И тем чаще вспоминались Магические Игры на выпускном курсе и случайные объятья с Ледяной принцессой на лестнице.
Судьба словно специально настойчиво всовывала мне в руки тогда ещё наследную принцессу, чьё правление было под большим вопросом. Но я, ослепленный связью с Линн, даже не заметил этого. Сейчас же, как назло, отчетливо вспоминались все подробности.
Испуганный взгляд и дрожащие ресницы, стоящей на коленях над братом Арабеллы.
Язвительная и дерзкая перепалка, когда принцесса пыталась предупредить о яде в бокале Алитара. Как оказалось, не дождавшись видимых мер от меня, Арабелла тогда решительно направилась к самому Алитару и пригласив на танец, предупредила его лично.
Удивительное дело, Арабелла, аристократка в неведомо каком поколении, меньше всего думала о репутации, когда нужно было действовать. Она так изящно язвила, что я сам не заметил, когда и как начал получать удовольствие от пикировок с собственной женой.
А сейчас я видел ещё одну, обычно тщательную скрываемую грань. Маленькую, беззащитную, дико нуждающуюся в любви и любящую без оглядки девочку. Ребёнка, у которого отняли детство и заставили играть в жестокую игру на выживание. Этот крик, забившийся под сводами фамильного склепа Сарнийских, на мгновение сорвал маску уверенной в себе правительницы.
Арабелла кинулась к призраку матери и замерла в миллиметрах от своей цели, понимая, что перед ней лишь призрак.
Сила потекла по венам, заискрила на кончиках пальцев. Привычные слова мёртвого языка и не менее привычные плетения рун. В воздухе зависла сотканная моей силой клепсидра, верхняя чаша которой была заполнена моей же кровью.
— У вас всего семь минут. Большего не смогу. — Произнёс я, поднимая взгляд от затянувшейся раны на запястье. — И так в ближайшие дни только свечи зажигать и буду способен.
Что я там хотел ещё сказать, я забыл, утонув в ярко вспыхнувших голубых льдах. Столько всего было в этом взгляде, что сразу и не разобрать.
Не теряя драгоценного времени Арабелла кинулась к матери, которая ровно на семь минут обрела тело и возможность ощущать тепло и прикосновения. Многие призраки готовы поклясться в вечной службе, лишь бы хоть иногда получать такую возможность. Но желания получить хоть какую-то выгоду для себя взамен, у меня не возникло.
— Значит, король-консорт решил завоевать сердце моей наследницы? — прозвучало тихое рядом.
— Вашей? — посмотрел я на призрак Катарины.
— Ну, если не перечислять пару сотен промежуточных потомков, то да. — Кивнула она.
— А если и да? Вы против? — спросил я.
— А что, решающим в этом вопросе будет моё мнение? — рассмеялся призрак. — Судя по тому поцелую, что я здесь застала, проблем с зачатием следующего Сарнийского быть не должно. Или сдашься, придумав себе непреодолимые препятствия?