Алмазный к этим происшествиям отнесся философски. Сбои происходили и раньше, разве что не в одно и то же время. Однако, когда стали чудить оружейники, стало не до шуток. Это просто счастье, что фотонные излучатели были нацелены в сторону от Земли! Иначе пошел бы насмарку труд многих тысяч лет. Болваны, если таким земным словом можно обозвать автоматы, обнаруживающие появление противника и принимающие решение на его уничтожение. Так ведь такое самовольство разрешено только во время официально объявленного боя. А не тогда, когда ты на орбите такой нежной планеты. Уже, кстати, практически готовой для включения в Единый Пояс.
Да, труды многих и многих земных лет жизни ушли на то, чтобы вырастить из этих животных что-то похожее на настоящих работников. Капризные они на этой Земле, нежные и с большой девиацией психики. Пришлось троекратно превысить число големов, и то для полного порядка их едва хватило. Особенно после последних событий, когда жаннавары чуть не добились своего.
Ну да хорошо то, что хорошо кончается! Скоро уже земной комплекс будет включен, а у Алмазного впереди новая работа. Уже и планету нашли с образцами жизни, пригодной для культивирования. Недалеко совсем, всего три парсека.
Искусственный разум переключил свое «внимание» на подсистему управления ведением огня… Странно, но у нее выстрел не зафиксирован! Что же получается, что его не было? А почему тогда отработали компенсаторы стрельбы? Это неправильно…
Внезапно станция вздрогнула. Включились маршевые двигатели?!! Но как они могли без команды Алмазного? Да не могли они никак включиться! Без трансформации, без перестройки в транспортный вариант… это же безумие!!
Гигантский искусственный мозг послал команду на немедленное выключение ускорителей. Хорошо еще, что в таком виде фотонные отражатели свернуты, иначе их порвало бы в лоскуты… Меняй потом на новые!
Но вместе с плохими новостями пришла и хорошая. Поступило сообщение, что челнок благополучно вернулся и доставил сырье для биокомпьютерного завода. Что ж, пусть продолжает работать.
Алмазный «почувствовал», что данные навигационных систем требуют его внимания… Да что же такое происходит? По гравитационным данным три с лишним градуса в минусе, по радиометрии – два в плюсе, а оптика… А оптика и вовсе отключена, они же датчик меняют!
Мозг почувствовал, что его начинает лихорадить. Стало ужасно тесно… Похоже, что какая-то из основных программ дает серьезный сбой. Если так, то придется ее «убить» и запустить заново. Дело хлопотное, конечно, но необходимое. Нужно только точно определить, какая из них хандрить начала.
Алмазный дал команду на проведение функционального и эвристического диагностирования собственных систем. Полную, детальную! С проверкой каждого узла, каждого механизма! Ему спешить некуда, он подождет. Тем более что почему-то стало памяти не хватать… и быстродействие упало.
А где челнок, почему его нет на положенном месте? Насколько «помнил» мозг, он же уже прилетал! Кажется… Или только запрашивался на посадку? Надо проверить…
Позвольте, а куда делся завод? Биозавод! Там, где выращиваются роботы… Нужно послать… туда инженера…
Связь… где связь… Челнок…
Инженеры-роботы… куда они… подевались…
И почему так плохо… почему так тесно… Места, ему для того, чтобы думать, не хватает места…
Что?! Сигнал атаки?! Алмазного… атакуют? Кто… посмел… Он же проверял… поблизости нет… ни одного…
Новый скачок станции вновь оказался неожиданным. И на этот раз он был длительнее, чем прежде.
Но кто разрешил включать системы наведения? В кого стрелять собрались…
А тревога… кто разрешал…
Трансформация… к чему… да еще… двигатели… Нельзя! Нельзя…
Импульс… переход… Прекратить… трансформацию… Двигатели… кто включил… фотонный разогрев… Зачем импульс… его нельзя… это же катастрофа… Это смерть!
Стоя на вершине горы, Толик запрокинул голову и смотрел в темное ночное небо. Впрочем, стали появляться первые признаки рассвета, темень cтала не такой плотной, звезды не такими яркими… Хотя нет, вот одна, как раз там, где по расчетам Рыкова, должна была находиться орбитальная станция Она не тускнеет! Наоборот, ее свечение становится все ярче и ярче. Вот уже диаметр звезды увеличился до размера яблока. Boт ее раздуло до размеров блюдца, и свет от нее стал нестерпимо ярким…
– Берегите глаза! – закричал программист, затемняя свое зрение. – Отвернитесь!
Ослепительная вспышка осветила все вокруг так, как будто одновременно зажглись десятки солнц. Бесформенная клякса, в которую превратилась звезда, продолжала расти. Интенсивные в средней част и более темные по краям огненные, клубящиеся щупальца, что протянулись or центра пятна, стали удлиняться и заполнять собой весь горизонт.
Предутренняя темень улетучилась, как будто ее и не было. Все вокруг взорвалось светом. Его яркость набрала такую силу, что в одно мгновение вокруг стало светлее, чем в солнечный полдень.
– Как бы радиации не хватануть! – пробормотал Геннадий. Прикрывая лицо ладонью, сложенной козырьком, он был не в силах поднять глаза и смотрел в землю. Но глаза все равно слезились. – Почище водородной бомбы будет!
– Да уж, думаю, многие электронные устройства откажут, – заметил Мохов. – Интересно, а взрывная волна до нас докатится?
– Блин горелый! – Герман повернулся спиной к вспышке. – Поверить не могу, что это все из-за маленького вируса. Невероятно!
– Невероятно, – повторил Рыков. – Однако это так! Кытмиряне предусмотрели все. Алмазный был идеальной машиной. Он создавался для решения универсальных задач: совершать межзвездные полеты, организовывать и уничтожать целые миры, держать бой с целой флотилией противника. Он мог сам моделировать и собирать роботов самого разнообразного применения и назначения, мог привозить живые существа с одной планеты на другие и помогать им адаптироваться к жизни в новых условиях. Он мог насылать на нас мор, когда видел, что развитие нашей цивилизации идет не в том направлении, которое ему нужно, и исцелять обреченных, когда знал; что кто-то из спасенных повернет ход истории, мог начинать и останавливать войны. Мог все! И не мог он только одного: представить, что козявка, бактерия, вирус – я не знаю, кем еще он нас считал, – станет опасна для него самого. Для его гения, для его интеллекта. Что мы сможем проникнуть в него самого, в глубь его информационной системы, коей, по сути, он и являлся. Проникнуть и запустить туда простенький саморазмножающийся вирус. Собственная гигантская вычислительная мощь стала, в сущности, губителем Алмазного. Совершая одновременно немыслимое количество операций, он с каждым тактом порождал миллионы новых паразитов в своей памяти. И они пожирали и пожирали ее, оставляя программам, занимающимся жизнеобеспечением корабля, все меньше и меньше места. До тех пор, пока те не стали совершать ошибки и выдавать ложные команды. Бесконечно продолжаться такое не могло. Произошел сбой и… взрыв.
– Компьютер подхватил грипп! – перевел на нормальный язык Панама. – Чихнул и… развалился. Зато теперь становится ясно, что хорошего программиста можно приравнять к оружию массового поражения. Эх, надо было мне в программеры идти, а не в зенитчики! Видишь, как леталки подбивать можно, только перья полетели!
– Жаль только, что захватить этот корабль не удалось, – посетовал Курбан. – Какая хорошая станция была! Американцам никогда такой не сделать!
– Захватить, может, мы еще смогли бы, а вот удержать – нет. Это же противостояние. Постоянное. Его мозг, – Толик показал в небо, – против моего! Но мне нужен отдых, а Алмазному – нет. И получилось бы, что мы, вместо того чтобы захватить корабль, сами стали бы пленниками.
– Ну и ладно! – примирительно проговорил Курбан. Он подошел к стоящему рядом челноку и похлопал его по корпусу. – Зато у нас остался его птенец. Наша Ледяная птица.
Сочи, январь – апрель 2002 г.