Потом он отпустил её.
– Моя семья тебя полюбит, – умело изображая искренность, сказал он. – Особенно мама. Она так долго ждала, когда наконец-то станет бабушкой. – Он положил руку на плоский живот Саммер, и та нервно дёрнулась. Возбуждённая.
Саммер не знала, пытался ли Така раздразнить её или же просто призывал полностью вжиться в роль. Ей это не нравилось, хотя она не понимала, почему. Возможно, потому, что было бы так пронзительно сладко, будь его чувства настоящими.
Она обратилась к единственному оставшемуся оружию.
– Надеюсь на это, Така-чан, – сказала она.
Его улыбка была необычайно нежной.
– Тебя очень просто полюбить, Су-чан.
Использование им ласкового имени было достойным ответом. Ответом, который было тяжелее вынести, потому что его слова звучали очень правдоподобно.
Така отступил.
– Кузен уже должен подъехать. Ты готова?
Он не мог одновременно держать Саммер, чехол с «клюшками» и свой чемодан. Она сможет сбежать, когда они выйдут в зал прилёта, и Такаши придётся выбирать между ней и сокровищами Хаяси.
Но она смирилась с тем, что не станет этого делать. Она в ловушке, в чужой стране с мужчиной, который убивал людей, но всё ещё оставался её лучшим шансом на выживание.
Кроме того, куда она пойдёт? У неё поддельный паспорт, кредитки и куча наличных, которые, по-видимому, были частью маскировки. Она почти не знает японского, и даже в Штатах, где у неё были все ресурсы, оказалась беспомощной перед Такаши и Сиросамой. А здесь, в их стране, будет даже хуже. У неё нет иного выбора, лишь доиграть эту партию до конца. Делу не помогало и то, что губы всё ещё жёг поцелуй Таки.
– Я должен предупредить тебя насчет моего кузена, – сказал он, прежде чем они вышли в зимний день.
– Он похож на тебя?
– Рено не похож ни на кого на Земле. Ему не очень нравятся американцы.
– Вряд ли это так уж его выделяет. К нам мало кто питает безумную любовь, и совершенно обоснованно.
– Его причина нелюбви к вам немного более… личная. Просто не ведись на его подначки, а я уж с ним разберусь.
«Явно не те слова, что вселяют уверенность», – подумала Саммер, проходя через автоматические двери и впервые за долгое время вдыхая свежий воздух, в котором разливался запах моря. Она минуту постояла, дыша полной грудью, пока Така не заговорил.
– А вот и он.
Обернувшись, Саммер первым делом увидела белый лимузин – точно такой же, как у Сиросамы и его сектантов. Она замерла, готовая рвануть со всех ног, но тут заметила человека, прислонившегося к машине.
Явно не из братьев. Одет в чёрную кожу, большую часть лица закрывают солнечные очки. Шевелюра пламенеет неестественным ярко-красным цветом. Когда мужчина оттолкнулся от машины, Саммер увидела, что его волосы ниспадают ниже талии.
Он сдвинул очки на лоб, смеряя Саммер надменным взглядом, и она заметила татуировки у него под глазами. Красные капли. Как кровавые слёзы.
Увиденное его явно не впечатлило. Он опустил очки, повернулся к Таке и обнял его, всё ещё глядя на Саммер словно на досадное недоразумение.
– Как дедушка? – спросил Така по-английски.
Рено пожал плечами, ответил по-японски и наклонился, чтобы взять чемодан. Така остановил его.
– Этот я сам возьму. Можешь взять чемодан моей жены.
Губы Рено изогнулись в усмешке, и он пробормотал что-то явно нелестное. Така рассмеялся, и Саммер начала подумывать, что всё-таки надо было выбрать Сиросаму. Тут Така повернулся к ней:
– Су-чан, это мой непутёвый кузен Рено, внук моего деда Хиро. Он плохо воспитан, но уверяю, радушно принимает тебя в семью.
Саммер предполагала, что Рено не говорит по-английски, но он фыркнул – звук, понятный везде. Взял её чемодан и пошёл к багажнику. Тот, казалось, открылся сам по себе, и Саммер огляделась в поисках суперсовременного мобильного, который, по-видимому, служил пультом управления миром. Не увидев ничего подобного, Саммер поняла, что кто-то сидит на месте водителя, почти неразличимый за тонированными стёклами. Однако – шофёр сидит в машине вместо того, чтобы разобраться с багажом! В голову опять полезли мысли о Сиросаме. Она быстро взглянула на Таку. Если бы он собирался передать её его слизнейшеству, то сделал бы это в Штатах, а не стал бы преодолевать весь этот путь. Кроме того, такой экзотический парень, как всем своим видом выражающий недовольство Рено, ну никак не мог входить в Братство.
Внутри лимузин был огромным, и Саммер, забравшись в него, стала перебираться в дальний угол, стараясь совладать с коротким платьем и высокими каблуками. Она даже не заметила мужчину напротив, пока Така не последовал за ней и не поздоровался с этим человеком, смыкая руки и кланяясь.
– Дедушка, – пробормотал он.
– С приездом, внук, – ответил мужчина. Одетый так же безукоризненно, как Така, он был очень стар, морщинист и почти лыс. На его руках с ухоженными ногтями недоставало двух пальцев.
Якудза. За доброжелательной улыбкой скрывался крёстный отец японской мафии. Когда Рено сел и закрыл дверь, старик посмотрел на внука неодобрительно, но с любовью, а Саммер исподтишка покосилась на пальцы молодого японца. Ногти накрашены чёрным лаком, но все пальцы на месте. Значит, если верить тому, что рассказывал о якудза Така, его кузен ещё ни разу не провалил дело.
Она бы подумала, что одна только его внешность стоила как минимум большого пальца – Рено явно не соблюдал дресс-код якудза, если тот соответствовал одежде Таки и его дедушки. Но это не её забота.
– А вы, должно быть, доктор Хоторн, – приветливо сказал старик. – Добро пожаловать в нашу страну. Надеюсь, племянник не причинил вам много затруднений.
Саммер бросила нервный взгляд на Таку. Да затруднения – наименьшее из того, что он сделал!
– Он был очень добр, – машинально вежливо ответила она и почувствовала, как дёрнулся Така.
– Дедушка, я сохранил ей жизнь. О доброте я особо не думал.
Рено откинулся на спинку бокового сидения лимузина, и Саммер, несмотря на тёмные очки японца, поняла, что его глаза выражают презрение. Он сказал своему деду что-то явно уничижительное, но тот ответил по-английски:
– С нашей стороны невоспитанно говорить по-японски в присутствии гостьи. Мы будем говорить на её языке.
По-видимому, ему удалось приструнить Рено, ибо тот промолчал и лишь с молчаливым презрением скрестил руки на груди.
– Така-сан, у нас проблема, – сказал пожилой мужчина. – Не хотелось бы обсуждать дела при твоей подруге, но я не могу отвезти вас к себе. За домом наблюдают.
Саммер почувствовала, как Така напрягся. Он сидел ближе, чем требовалось, – лимузин был огромным, старик расположился напротив, а Рено сбоку, так что заднее сидение занимали только они вдвоем. Но Така сидел достаточно близко, хоть и не вплотную, и она чувствовала жар его тела, подрагивание мышц и, как бы это ни было глупо, некоторую поддержку, исходящую от него, её единственного союзника.
– Наш источник в правительстве сообщил, что они решили не вмешиваться в дело Хаяси. Новые религии весьма переменчивы, к тому же было высказано немало критики в связи с недавними преследованиями неформальных верований. Власти решили, что угроза преувеличена, а последователи Сиросамы – просто кучка безвредных фанатиков.
– И сколько людей должно на этот раз погибнуть в токийском метро, чтобы они поменяли своё мнение?
Старик покачал головой.
– И они, и я знаем, что никто не погибнет. Ты и люди, на которых ты работаешь, об этом позаботитесь, и вообще не понадобится втягивать наше правительство. И поэтому японцы никогда не узнают, как близка была трагедия.
– На этот раз не только японцы, дедушка. Сиросама планирует теракты на всех главных транспортных узлах мира.
– В таком случае твои друзья должны его остановить, верно? Они на это способны – я один из тех немногих, кто знает, как близко мы подошли к катастрофе с Ван Дорном в прошлом году. У тебя получилось сорвать его планы, и с Сиросамой тоже получится.