Я уже ничего не соображала. Только чувствовала, как что-то пульсирует в руке – теплое, мягкое и живое. Энергия в нем трепыхалась, как огонек свечи на ветру, и постепенно угасала.
– Вот так, молодец, – мерно направлял голос. – Выливай холод. Ты еще слишком живая. Дыши. Все получится.
“Мне бы твою уверенность”, угрюмо подумала я, но вдруг заметила, что мне и правда полегчало. Оцепенение спало, и я смогла сделать судорожный неглубокий вдох.
– Что тебе снилось? – спросил Антон.
Я только покачала головой. Какая разница, что мне снилось. Непрошенные слезы катились из уголков глаз, но я ничего не могла поделать. Черт бы побрал все это. С того дня, как я вернулась из небытия, я так ничего и не смогла поделать со своей жизнью.
Что-то с треском шлепнулось на пол. На полу лежал чудом не разбившийся горшок с мерзлой землей. Из него торчал искривленный серый ствол в обрамлении таких же серых листьев. Если я что-то понимаю в биологии, минуту назад это деревце было зелено и полно жизни. А я влила в него столько холода, что от зеленых листьев остались одни ошметки.
Кошка угрожающе зашипела из угла.
– Принести тебе воды? – спросил Антон.
Я перевела на него взгляд – в пижамных штанах и растянутой черной футболке с суперменом он выглядел, как Дарт Вейдер в костюме Микки Мауса. Под глазами у него залегли сизые тени.
Я с трудом села на диване. Антон ушел, но быстро вернулся.
– Выпей, – он вложил мне в руку стакан, и тот мелко задрожал – оказывается, руки у меня тряслись.
Я принюхалась. Вода пахла горечью.
– Валерьянка, – объяснил Антон. – Никто травить тебя не собирается. Не для того я… – в соседней комнате что-то пронзительно свистнуло, и он осекся. – Момент.
Он снова исчез за дверью, а я так и осталась со стаканом в подрагивающих пальцах. Кошка перестала шипеть, подошла ближе и понюхала воздух. Видно, и правда валерьянка. Наум ее тоже любил.
– Да, Юля, – донеслось из-за стенки. Голос у Антона был на удивление ровный. – Я знаю, сколько времени. А ты? Я нормально разговариваю. Извини. Это больше не повторится. Я прослежу. Да.
Он вернулся, прижимая трубку к уху и неся под мышкой похожую на кирпич прямоугольную подушку.
– Вера? – переспросил Антон с нотками притворного удивления. – К сожалению, она не может с тобой поговорить. Она немая.
Ну спасибо.
Антон достал из комода полосатое черно-серое покрывало и расправил его на полу. Сверху кинул подушку – кошка тут же устроилась на ней.
– Обязательно заглянем. Спокойной ночи.
Он выключил телефон.
– Выпила?
Я залпом проглотила валерьянку. Антон забрал у меня стакан и вместе с цветочным горшком поставил на стол.
– Юле это не понравится, но пока старайся избавляться от любого холода внутри. Ищи что-то живое и сливай холод туда. Поняла?
То есть мне убивать что-то живое? Я постаралась вложить все негодование в поднятую бровь.
Антон согнал кошку и улегся на пол поверх одеяла.
– Нелегко только поначалу, – сказал он, будто прочитав мои мысли. – Но ты привыкнешь. В мире вообще нет справедливых и добрых. И злых нет. Все просто хотят выжить. Чем раньше это усвоишь, тем проще будет потом.
Я бессильно откинулась на подушки – спина тут же отозвалась болью. Ненавижу это новое мироустройство. И Хельгу. И свою силу, которая все больше напоминала Армагеддон.
– Еще валерьянки? – предложил Антон.
Я слабо покачала головой. Руки все еще немного дрожали – я прижала их к бедрам, чтобы успокоиться.
– Тогда спокойной ночи.
Щелкнул выключатель, и комната погрузилась в темноту.
***
Некоторое время мы лежали молча. Кошка долго укладывалась – я слышала ее сопение и шорох мягких лап. Сон не шел. Мне казалось, стоит провалиться в забытье, как озеро появится снова. Или привидится Эдгар в заброшенной усадьбе. Или еще что-нибудь, от чего я уже не проснусь.