Она находилась где-то далеко и просто забыла дорогу домой.
Так сказали мудрецы, чьи слова донеслись сюда благодаря записной книжке Мориса Моро.
Слова мудрецов… или фантазия Джейсона? Трудно сказать, что именно на самом деле.
Вообще-то могло быть и то, и другое. Ведь известно, что мудрость и фантазия нередко ходят об руку.
Поднимая статую рыбачки, Нестор заметил приклеенный к её основанию небольшой листок. Это оказались стихи, записанные когда-то Пенелопой.
Четверостишие обрывалось.
— Опустошить моё сердце, — закончил его Нестор, извлекая из далёкого уголка памяти последнюю строку короткого стихотворения.
Где и когда они сочинили его? По какому случаю и во время какого из множества своих путешествий? Этого он не помнил. Слишком много времени прошло с тех пор, как они с женой сочинили эти стихи… В его памяти всплыло горестное письмо Пенелопы и всё, что затем случилось.
Который раз задавался он вопросом, где она может находиться в эту минуту. Джейсон не спросил об этом мудрецов. А если и спросил, ответ застрял на страницах записной книжки Мориса Моро.
Но куда бы ни ушла Пенелопа, Нестор решил, что больше не позволит ей бродить одной. Слишком долго длился обман про то, будто бы она упала с утёса.
— Мне очень жаль, что сгорел ваш дом, — услышал Нестор за спиной.
Обернувшись, он увидел госпожу Кавенант. Старый садовник с трудом поднялся. Усилие отозвалось сильной болью в ноге.
— Не беспокойтесь, — ответил он. — Это ведь не настоящий мой дом.
— Мы можем построить вам новый, — продолжала женщина дрожащим от волнения голосом. — Даже если ваши вещи теперь… пропали.
— О, там не было ничего важного, — солгал садовник. В огне погибли многие воспоминания и книги, которых нигде больше не найти: «Словарь забытых слов», «Учебник Воображаемых мест», «Обстоятельный каталог Несуществующих книг» и, естественно, «Алфавитная инвентарная опись Невообразимых вещей», а также «Учебник фантастической ботаники». — Впрочем, это ведь только вещи… А вещи всегда можно купить, — заключил он.
— Согласна с вами, Нестор.
— В самом деле, не беспокойтесь.
Госпожа Кавенант услышала, что кто-то зовёт её, извинилась и поспешила уйти, отчасти также из-за желания избежать продолжения разговора.
Садовник стоял, держа голову рыбачки в руках. Попытался было приставить её к статуе, соображая, как закрепить. Но в конце концов отказался от этой мысли и опустил каменную голову на стол. Есть ли смысл всегда что-то поправлять, надеясь, что ничто никогда не изменится?
Наверное, нет.
Наверное, и в самом деле это не имеет никакого смысла.
Нестор прошёл к лестнице, вдоль которой на стене ещё совсем недавно висели портреты его предков. Стараясь не наступить на портрет своего деда, лежавший теперь у ступенек, он двинулся наверх.
Поднявшись, он толкнул зеркальную дверь, ведущую в башенку, и включил свет.
Его комната. Его письменный стол. Его модели судов. Дневники его путешествий… Он собрал их и сложил в рюкзак, который нашёл в углу. Ласково провёл рукой по столу и последний раз взглянул на морскую панораму из окна башенки.
Гавань Килморской бухты опять выглядела совершенно спокойно. Длинные языки прибоя лизали пляж. На небе всходила луна.
Нестор спустился вниз и надел свою капитанскую куртку. Она повисла на нём мешком.
Вернувшись из Эльдорадо, Джулия показала ему, куда спрятала шкатулку с ключами. Теперь Нестор достал её, вынул четыре ключа, а остальные положил в рюкзак. После этого подошёл к Двери времени — почерневшей, словно кто-то пытался поджечь её, и поцарапанной, словно кто-то хотел сорвать с петель.
— Волк, — произнёс Нестор, вставляя ключ в первую замочную скважину. — Хамелеон. Олень и Дятел.
Постоял с минуту, словно прощаясь с кем-то или намереваясь сказать какие-то последние слова, и исчез за дверью, будто никогда и не существовал.
