— Нет уж, расскажи, мне очень интересно, поверь, — процедил он язвительно, как бы не доверяя ей.
— Ну ладно, — вздохнула она, складывая руки на груди. — У нас были самые разные дети — сироты, малолетние преступники, ребята, чьи родители или родственники находились в больнице или тюрьме и не могли присматривать за ними, дети, чьи матери были лишены родительских прав. Я занималась малышами. — Она заметила сомнение в его глазах и заговорила еще горячее. — Я была так привязана к ним, Марк. Мне хотелось подарить им хоть немного любви. Мне совсем не стыдно сказать, что, когда моих ребятишек передали в другой детский дом, а наш закрыли, я даже плакала.
— Ты плакала, потому что осталась без работы, — ядовито сказал он.
— Не только, я скучала по ребятам, — возразила Миранда.
По его глазам она поняла, что не смогла убедить его.
— Работа в детском доме не очень похожа на карьеру танцовщицы в варьете, — язвительно напомнил ей он.
— Ничего общего, — спокойно согласилась она.
Марк все еще не потерял надежды раскрыть тайну ее противоречивой личности.
— Но то, что ты рассказала мне, вовсе не объясняет состояния твоих рук.
Миранда посмотрела на свои ладони.
— Я сама веду наше хозяйство. А дедушка весьма строг и требует, чтобы дом содержался в идеальном порядке. Так что мне нет нужды сидеть на диете, чтобы быть в хорошей форме. Вычистишь до блеска всю квартиру, вот и сбросишь пару килограммов. Я занимаюсь домом с тех самых пор, как мы приехали в Штаты.
— С одиннадцати лет? — Марк недоверчиво поднял брови. — Ты ведь была совсем ребенком! Разве это не слишком большая ноша для малышки?
— Но в этом есть и свои положительные стороны, — возразила она. — Некоторые люди платят огромные деньги за личного тренера. А у меня все бесплатно. Ничто не может помочь набрать лучшую форму, чем поход по магазинам или уборка дома. — Она засмеялась.
Марк с трудом мог представить, какую тяжелую жизнь вела Миранда. Но, вспоминая, каким суровым человеком был старый Пауэлл, Марк был готов верить девушке. Кроме того, он помнил взгляды старика на предназначение женщины, которые он никогда не скрывал.
Глаза Марка погрустнели. Этот старый хрыч, вместе того чтобы пожалеть бедную девочку, потерявшую родителей, взвалил на нее груз домашних забот. А она ведь была так привязана к своему мягкому отцу. Бедняжка! Марку было почти жаль ее.
— Он не должен был заставлять тебя работать как каторжную. Ребенок, прежде всего, должен чувствовать заботу и любовь, — со страстью в голосе произнес он, но, заметив удивленный взгляд Миранды, добавил сухо: — У тебя, наверное, совсем не оставалось времени на друзей.
Она пожала плечами.
— Что поделаешь! Дедушка нуждался во мне. В домашних делах он совершенно беспомощен, а когда он обанкротился, то был в ужасном состоянии, так что мне пришлось утешать и опекать его. Но у меня есть настоящие друзья. Мы не часто с ними видимся, но это люди, на которых я могу положиться.
Марк вспомнил ту нервную девочку, которую знал когда-то. Как она, должно быть, горевала по своим родителям, по тому свободному образу жизни, который вела в Австралии, когда очутилась в крошечной квартире вместо привычных хором.
Он взглянул на нее и понял, что ему хочется знать о ней все. Как прошли ее подростковые годы, ее юность.
— Но, наверное, твоя жизнь переменилась, когда ты стала работать и встречаться с молодыми людьми.
— Да не очень, — грустно сказала Миранда. — Работу по дому все равно нужно было кому-то делать. — Она склонила голову набок, как будто раздумывая, стоит ли рассказывать дальше. — К тому же у меня было не так уж много кавалеров. Дедушка их всех разогнал. На работе у меня женский коллектив, только иногда встретишь в коридоре какого-нибудь усталого доктора или вечно куда-то спешащего социального работника.
Ну, вот это уж точно враки. Невозможно научиться так кокетничать, моя посуду на кухне. Она могла бы выступать за сборную США в мировом первенстве по флирту, если бы такой существовал.
— Да ни за что не поверю, что мужчины не обращали на тебя внимания.
— Я иногда ходила на свидания, конечно. — Она опустила глаза. — Но на первом месте всегда стояла забота о дедушке.
— Ты все еще ему стираешь, убираешь и ходишь по магазинам?
— Да, конечно. Он слишком стар, чтобы менять свои привычки. Кроме того, он очень плохо себя чувствует. Я сейчас не работаю, и мне приходится все тянуть на себе. Если бы ты знал, что значит быть бедным, — с неожиданной страстью в голосе проговорила она. — Ты вряд ли когда-нибудь шарил по карманам или под кроватью в надежде найти какую-нибудь монету, чтобы купить хоть несколько картофелин и кусочек сыра. — Ее глаза горели сердитым огнем. — Ты вряд ли когда-либо умолял свою квартирную хозяйку отсрочить платеж за квартиру хотя бы на неделю.