Начальник экспедиции приказал водрузить на острове андреевский стяг, установить столб, на котором было написано, что 3 сентября 1913 года гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана открыла эту землю. Личному составу экспедиции зачитали приказ Б. А. Вилькицкого, в котором говорилось: «...Нам удалось достигнуть мест, где еще не бывал человек, и открыть земли, о которых никто и не думал. Мы установили, что вода на север от мыса Челюскина — не широкий океан, как это считали раньше, а узкий пролив. Это открытие само по себе имеет большое значение, оно объясняет многое в распределении льдов океана и дает новое направление поискам великого пути...» 2
Возле мыса Челюскина Б. А. Вилькицкий решил сделать попытку пробиться сквозь льды на запад. 12 сентября в 16 часов «Таймыр» начал штурм ледяной крепости. Отойдя на некоторое расстояние от ледяной стены, ледокол на полном ходу врезался в белую сталь. Маневр повторялся множество раз. Но за целые сутки непрерывных таранных ударов «Таймыр» и «Вайгач» сумели продвинуться на запад не больше чем на три мили. Посчитав, что топлива хватит ненадолго, Вилькицкий решил возвращаться в бухту Золотой Рог.
СЕВЕР ЗОВЕТ
В стреча с Ефимом, его рассказ о плавании по северным морям произвели на Федора Ильина необычайно сильное впечатление. Сам еще того не сознавая, он «заболел» севером. С тех пор во время коротких свиданий с земляком заводил разговор об экспедиции. Интересовало Ильина буквально все: где и как пополняют ледоколы запасы угля и пресной воды, как делают промеры глубин океана, опись малоизвестных островов и проливов и прочее, прочее.
Ефим, чувствуя заинтересованность Федора, рассказывал обо всем охотно, показывал фотоснимки, сделанные во время плавания.
— Ты, сударь мой, как адмирал-инспектор, — шутил он над дотошностью Федора. — По твоему интересу тебе с самим начальником экспедиции беседу надо иметь-с.
Так летели дни, месяцы. В дальние походы корабль не отправляли. Чаще всего маршрут «Смелого» был связан с Русским островом. Здесь находились мастерские и склады Сибирской военной флотилии
Со Студеновым Федор и Семен встречались в это время редко. Только в июне 1914 года Ефим сам навестил земляков и сказал, что скоро ледоколы уходят в новое плавание. И когда на миноносце «Смелый» появился представитель экспедиции, который набирал добровольцев для плавания в 1914 году, Ильин одним из первых изъявил желание продолжить службу на ледоколах. Не захотел отставать от друга и Семен Катасонов, «записался» в
полярники еще один тамбовец — Михаил Акулинин.
— Какие же вы молодцы, судари мои! — весело воскликнул Ефим, когда узнал о решении друзей. — Теперь-с на «Таймыре» будет целое тамбовское землячество.
Ефим вызвался уладить вопрос таким образом, чтобы всем новичкам-добровольцам пришлось служить на «Таймыре». Но из этой затеи ничего не вышло, так как в самый последний момент выяснилось, что для кочегарного отделения «Таймыра» требуется только один матрос, желательно старшина, а на «Вайгаче» нужен старший отделения и кочегар. Федор и Семен, естественно, расстаться не хотели и после долгих переговоров с инженером-механиком «Вайгача» Андреем Николаевичем Ильинским отправились на новую службу. Михаил Акулинин остался на «Таймыре».
Приняв кочегарное отделение, Федор тут же занялся делом. Работы оказалось очень много: необходимо было за довольно короткий срок вычистить котлы, привести в порядок все приборы. Неплохими помощниками Ильина были кочегары Иван Ладоничев, Василий Мячин, Михаил Шохин.
Еще в тот день, когда мичман Никольский просматривал его документы, Федор Ильин обратил внимание на высокого и плотного матроса, который, видно, тоже должен был служить на «Вайгаче». Привел его к мичману кто-то из офицеров корабля, сказав, что этого матроса надо оформить как можно быстрее.
— Это наш телеграфист, — сообщил офицер.
Так Ильин познакомился с Аркадием Киреевым, который сделался потом лучшим его другом. Аркадий считался отличным специалистом: он быстро работал на телеграфном ключе, сносно владел немецким и английским языками, хорошо знал устройство искрового телеграфа, как тогда называли беспроволочный радиотелеграф, изобретенный русским ученым А. С. Поповым. «Таймыр» и «Вайгач» имели новейшие по тому времени радиостанции, хотя и маломощные. Связь можно было поддерживать на расстоянии 150 миль.
...Быстро летело время в хлопотах по подготовке к новому плаванию. Все члены экипажа «Вайгача» помогали разгружать уголь, переносить в трюмы новое оборудование и запасы продовольствия. Во Владивостоке стояли на редкость жаркие дни. На бледном, словно выгоревшем небе с утра до вечера раскаленное добела солнце.
В один из таких жарких дней Ефим Студенов, Федор Ильин и Аркадий Киреев, получив увольнительные, сошли с кораблей и встретились в условленном месте на берегу. По дороге из порта в город только и было разговоров, что о предстоящем походе. Федор и Аркадий больше слушали Ефима, бывалого полярника. Для них север был краем сплошных тайн. А чем ближе был час отплытия, тем больше волновались новички, которых временами брало даже сомнение: не зря ли променяли они миноносец на ледокол.
Вслух о своих опасениях Федор и Аркадий почти не говорили, суеверно побаивались накликать беду. Ефим рассказывал, что на «Таймыр» погрузили гидросамолет. Он очень выручит экспедицию во время похода. Стоит летательный аппарат почти вровень с морским кораблем... К гидросамолету приставлены капитан второго ранга летчик Д. Н. Александров и механик Ф. Смирнов. Погрузили меховую одежду и сани.
— Одежда, конечно, может пригодиться, — пояснил Студенов, — а вот насчет санок могу одно сказать-с: приспособлены они под собачьи упряжки. Только собак не было у нас и в прошлый раз, да и теперь покупать-с их никто не собирается, пустое все это дело. Лыж-то и тех на всех матросов не хватает. Да шут с ними, с собаками. Похуже новость имеется.
— Что такое?
— С продуктами не все гладко получается. На обычном корабле имеются запасы продовольствия всего на несколько дней. А на ледоколах нашей экспедиции положено-с иметь года на полтора. Соображаете? Это, значит, на случай зимовки. В прошлые плавания мы до «НЗ» и не дотрагивались. Что ж есть нынче в запасе: крупы, консервы, горох с солониной, соленая кета... Старший офицер и судовой врач докладывали-с недавно начальнику экспедиции, что качество этих продуктов очень-с скверное. На это Вилькицкий ответил, что зимовать во льдах он не собирается, так как в октябре обязан быть на именинах своей невесты в Петербурге.
— А чего это ты о зимовке заговорил?
— А вот чего. Мне лейтенант Жохов рассказывал про Георгия Брусилова, который раньше нас хотел сквозным путем пройти из Баренцева моря до бухты Золотой Рог. Так его корабль затерло льдами. Где сейчас люди экспедиции, что с ними — неизвестно-с.
— У нас-то не просто корабли, а ледоколы. Их не затрет. Так что зря твоя тревога...
— Дай бог, — улыбнулся Ефим.
Ледоколы вышли в плавание 7 июля 1914 года. И сразу же взяли курс к Сангарскому проливу, чтобы, минуя его, очутиться в Тихом океане с восточной, внешней стороны Курильских островов. Здесь, на юге Курил, берет начало таинственная Курильская впадина, одна из самых глубоких в мире. Ее-то и предстояло исследовать гидрографам экспедиции. Но едва корабли успели пересечь Японское море и достигнуть пролива, как случилась беда — на флагмане вышла из строя трюмно-машинная помпа. Вилькицкий решил произвести ремонт в японском порту Хакодате. На ремонт ушло двое суток.
Исследованию Курильской впадины не благоприятствовала погода. Сильный ветер раскачивал ледоколы. С большим трудом удалось взять пробы воды для химического анализа. А батометр, опущенный на глубину девяти километров, спасти не удалось. Стали выбирать лебедкой металлическую струну, а она лопнула, и батометр ушел в бездну.