Гидрограф «Вайгача» Николай Александрович Транзе сообщил Вилькицкому, что потерян один из двух батометров, и получил приказ: «Вторым батометром ни в коем случае не рискуйте. Без него мы не сумеем полноценно вести научные работы в Ледовитом океане. Работы прекратить...»
Но самое неприятное ждало экспедицию в порте Ном. Когда-то Ном был маленьким поселением эскимосов, откуда в глубь Аляски отправлялись прибывшие морем смельчаки-золотоискатели. Лет за четырнадцать до захода сюда ледокола «Таймыр» недалеко от Нома кто-то обнаружил богатые золотые жилы. Весть о том, что возле городка золото можно добывать обыкновенной лопатой, быстро облетела всю Америку и Старый Свет. Со всех концов ринулись сюда искатели кладов, авантюристы, торговцы. Город начал строиться. Предприимчивые люди ухитрились даже проложить линию узкоколейной железной дороги, чтобы хоть как-нибудь связать город и порт с золотыми приисками.
«Таймыр» бросил якорь в самую деятельную пору в жизни порта и городка. Сезон золотоискателей и туристов был в самом разгаре. Добытчики золота, добравшись по узкоколейке до Нома, вытряхивали содержимое кожаных мешочков на прилавки многочисленных пунктов приема драгоценного металла. Туристы же жадно скупали у эскимосов сувениры — фигурки из моржовой кости.
Команда почти каждого судна, когда-либо заходившего в портовые воды, старалась выменять у эскимосов их изделия на табак, вино, порох. Некоторые моряки не упускали возможности совершить выгодную сделку и с золотоискателями. И нет, наверное, ничего удивительного в том, что портовое начальство Нома весьма придирчиво знакомилось с каждым судном, появившимся в порту.
Русский ледокол был вне подозрений. Задачи этого корабля императорского военного флота в секрете не держались. Едва «Таймыр» успел бросить якорь, как к нему поспешил катер начальника порта.
— Здравия желаю, господин полковник, — Вилькицкому протянул руку человек с худым узким обветренным лицом и резкими движениями. — Что-то вы медленно поспешали, господа. Крейсер «Бэр» не дождался вас и отправился к острову Врангеля. Капитан бился со мной об заклад, что из-за событий в Европе вы отказались от участия в спасении экипажа «Карлука».
— Какие события вы имеете в виду?
— Да вы что? Война в Европе. Россия уже ведет бои с бошами... Вы и в самом деле ничего не знали? Тогда мой совет: радируйте немедля своим верховным властям.
Воспользоваться советом портовика не удалось, так как радиотелеграфная станция «Таймыра» не сумела даже установить связь с «Вайгачом», чтобы сообщить его экипажу страшную новость. Ледокол выполнял гидрографические работы у берегов Чукотского полуострова. Только после встречи с «Вайгачом» у мыса Дежнева «Таймыр» отправился в устье Анадыря, откуда через местную радиостанцию связался с Главным гидрографическим управлением, которое подтвердило, что задачи экспедиции остаются прежними.
Пока флагман выполнял роль связного, «Вайгач» настойчиво пытался пробиться к острову Врангеля на помощь канадскому судну «Карлук». Но сделать это было почти невозможно. Берег от корабля отделяло пятнадцатикилометровое месиво из громадных ледяных обломков. Некоторые торосы возвышались над поверхностью сплошного льда чуть ли не в рост человека.
Командир корабля пригласил на мостик Н. А. Транзе.
—Хочу знать ваше мнение, — сказал он. — Вы опытнее меня, неоднократно ходили на север.
Едва заметная улыбка тронула лицо Транзе.
— Я бы сделал еще несколько попыток! — ответил гидрограф «Вайгача». — Коль скоро и они не увенчаются успехом — отдал бы приказ уходить в море...
— А экипаж «Карлука»? Что подумают о нас зимовщики? Может быть, стоит послать несколько матросов, дабы они пешим порядком по льдинам добрались к острову Врангеля?
— Канадцы — опытные мореходы. Они поймут нас. Тем более, они же сами не делают попыток пройти к нам по льду. А через неделю или две обстановка в районе острова изменится. Тогда крейсер «Бэр», который для того здесь и находится, сумеет снять зимовщиков. Шансов на успех у пешего отряда — почти никаких. Риск же потерять людей огромен...
— Вы, наверное, правы, — после некоторого раздумья согласился П. Е. Новопашенный
Предприняли еще одно наступление на льды, но и оно успеха не имело. Стихия оказалась сильнее мощных ледоколов. В довершение всех бед вышел из строя гребной винт. Между его лопастями, как предполагал механик Андрей Николаевич Ильинский, заклинился лед.
— Выход один: надо спускать водолаза, — доложил Ильинский командиру.
— Действуйте, мичман, да побыстрее, — приказал Новопашенный. — Надо успеть убраться отсюда до тех пор, пока корабль не попал в сильное сжатие.
Чуть ли не вся команда собралась в эти минуты у борта корабля. Даже матросы трюмного и машинного отделений поднялись на палубу. Моряки с любопытством следили, как облачают в резиновый костюм водолаза Ивана Филиппова.
Федор Ильин, Семен Катасонов и еще несколько добровольцев вызвались приводить в движение компрессор, подающий воздух по резиновым трубкам.
Спуск Филиппова прошел благополучно. С помощью пилы он освободил гребной винт из ледового плена.
Примерно в это же время в районе вынужденной стоянки «Вайгача» появился и флагман.
Б. А. Вилькицкий пригласил к аппарату Новопашенного.
— Следуйте к Медвежьим островам, — распорядился начальник экспедиции, — проведите разведку положения льдов, сделайте съемку острова Жанетты. Встретимся 30 августа в районе острова цесаревича Алексея.
— А разве мы не будем возвращаться в Ном, чтобы пополнить запасы консервов? — спросил Новопашенный.
— Нет. У нас этого добра хватает. Вы словно сговорились с Жоховым. Кстати, он переводится штурманом на ваше судно, а старшим офицером «Таймыра» я назначаю Транзе.
— Так неожиданно?
— Да, так! Задержимся здесь некоторое время, пока господа Транзе и Жохов перейдут на свои корабли.
За несколько часов до этого разговора с Новопашенным начальник экспедиции вызвал к себе Жохова. Выйдя от начальника экспедиции, лейтенант столкнулся в коридоре с Ефимом Студеновым.
— Случилось чего-с, ваше благородие? — спросил Ефим. — Вы-с, Алексей Николаевич, даже с лица белыми-с сделались...
— Случилось, Ефим. Произошло то, что и следовало ожидать. Не угодил начальнику экспедиции, и дела мои приняли неожиданный оборот: перехожу штурманом на «Вайгач».
— Господи, судари мои, за что же это, Алексей Николаевич, голубчик?
Искреннее участие к его судьбе тронуло лейтенанта.
— Спасибо, земляк, на добром слове. Видно, за консервы, которые я предлагал заменить... Но... в общем-то ничего страшного не случилось, кому-то надо служить и на «Вайгаче».
ЛЕДЯНАЯ ЗАПАДНЯ
К утру 27 августа погода ухудшилась, ветер растревожил холодное море, черные волны мощными ударами встречали «Вайгач», который всякий раз вздрагивал от этого, как от сильного озноба.
В такое время работать в кочегарном отделении было особенно трудно. У топки шуровал лопатой вместе с Семеном Катасоновым Михаил Шохин, но скоро совсем выбился из сил.
— Отдохни, браток, — сказал Ильин, беря из рук Михаила лопату. — Раскис ты совсем. Иди в кубрик... Я за тебя вахту постою.
А с капитанского мостика в машинное отделение поступил приказ: «Полный вперед!»
— Федя, поддай жару! — просил старший машинист Петр Колчанов. — Иначе не могу я дать полный...
— Мы так стараемся, что недосуг нос утереть, — отозвался Федор, посматривая на манометры, стрелки которых очень медленно подползали к нужному делению, хотя топки дышали жаром.