Эдвин узнал глаза; по спине у него пробежал озноб, когда он увидел на этом прелестном лице знакомые, с янтарными искорками, глаза своей матери. Труди с рыданием уронила голову на руки. Сол застыл с открытым ртом. Дедушка вскочил и воскликнул:
— Что? Кто вы? Почему моя жена должна вас узнать?
— Да ну же, дедушка. Конечно, вы знаете, кто я.
Его голос дрогнул:
— Нет, вы не можете быть Изабел.
— Я была Изабел. Теперь я зовусь Беттина.
Аликс шагнула к ней, остановилась и произнесла:
— Это ты… Я так хорошо помню твой голос. Только не могу поверить, когда смотрю на тебя. Это правда ты?
— Да. — Изабел широко улыбнулась, совсем как Утрата, и протянула к ней руки.
Аликс заключила ее в объятия. Она прижимала к сердцу свою живую сестру, которая была здесь, с ними, из плоти и крови, а не лежала мертвой в какой-то неведомой, забытой могиле.
Эдвин недоверчиво взял руку, которую протягивала ему Изабел, затем — другую, настороженно вглядываясь в гостью.
— Здравствуй, братишка, — сказала она с улыбкой, которая на мгновение перенесла близнецов обратно в детство.
Потом она отошла от Эдвина и поцеловала деда. Он молча прижал ее к себе, похлопывая по плечу.
— Да, это я, дедушка, честное слово. — Изабел взмахнула рукой в сторону Сола. — Привет, дядя Сол. Управляешь страной, как я слышала. А ты, тетя Труди, посмотри же на меня. Я не кусаюсь.
Труди подняла голову, вместо лица у нее была трагическая маска.
— Это выше моих сил…
— Мы думали, ты умерла, — сказала Аликс.
— Вряд ли все вы так думали! — отозвалась Изабел. — По крайней мере один из вас знал, что я жива, не правда ли, бабушка? Посылал мне поздравления с Рождеством и наилучшие пожелания ко дню рождения… Шучу, конечно. Ни разу не получила от тебя ни весточки. Ты бы предпочла, чтобы я вообще не существовала.
Сол наконец обрел голос:
— Дорогая Изабел, как ты можешь говорить такое? Мы очень рады, что ты жива. Я уверен: все, что делала мама, было к лучшему.
— Разумеется. К лучшему дня нее.
Никто не обратил внимания на Утрату, она держалась особняком, вся словно одеревенев. Тогда Изабел приблизилась к ней. Утрата отпрянула. Аликс видела, что девочка отдала бы все на свете, лишь бы исчезнуть куда-нибудь от этого совершенного лица, блестящих глаз, красиво вибрирующего голоса.
— Ты — Утрата. Не это имя я для тебя выбрала, но оно тебе подходит.
— Это из Шекспира.
— Да. Однажды я играла ее, когда проводила летний театральный сезон в Канаде. Ты знаешь, кто я? Кто-нибудь тебе говорил?
— Я узнала. Вчера. Вы — моя мать.
Ньюман издал сдавленный звук, поперхнувшись воздухом.
— Ее мать? Великий Боже! Беттина, что скажет об этом твой агент?
— Агент? — переспросил Эдвин.
— Неужели ты ее не узнал? — воскликнула Джейн. — Она не просто Беттина. Она Беттина Бранд, киноактриса.
Изабел резко обернулась к своему спутнику:
— Мой агент ничего не скажет по той причине, что никто ничего не сообщит моему агенту. Ни ты, ни я и никто иной. Я не стыжусь, что у меня есть дочь, а из Утраты определенно получится нечто особенное, если я хоть что-нибудь понимаю в жизни. Но она останется в той семье, которая ей подходит. Тебя ведь воспитывали как сестру Эдвина и Аликс?
— Да, — глухо выдавила Утрата.
— Пожалуй, это хорошо. Мы живем в старом недобром мире, родная, и гораздо лучше иметь обоих родителей, как положено, по крайней мере, на бумаге.
— А кто мой отец? — прошептала Утрата.
Все затаили дыхание. Труди сжала кулаки. Бабушка сидела точно высеченная из гранита: неподвижная и неколебимая.
— Мы поговорим позднее, с глазу на глаз.
— Он… Ты очень любила его?
Изабел посмотрела прямо в молящие глаза дочери.
— Да. Я его любила, — солгала она.
Это был очень странный вечер: снаружи, за окном бушевала снежная буря, а в доме сидела заплутавшаяся среди жизненных бурь семья. Аликс чувствовала себя так, словно вырвана из реальности и смотрит разворачивающуюся перед ней пьесу, место действия которой — их гостиная.
Труди, радуясь возможности чем-нибудь себя занять, вышла приготовить постели, пижамы и халаты.
— В твоей прежней комнате сейчас живет Утрата, — сказала она Изабел. — Я помещу тебя в большую комнату в конце дома.
— Где сочтешь нужным, тетя Труди. — Она улыбнулась. — Как приятно снова называть кого-то тетей! Все-таки одиноко жить без семьи.
Роукби объявил об обеде. Выходя из гостиной под руку с дедушкой, Изабел подмигнула ему.
— Удивлен, что видишь меня?