– Ты хочешь знать, какие они? – откликнулась Вилма. – Грубые, бородатые, круглый год одетые в звериные шкуры. И живут они не во дворце, а в пещере. И уж, конечно, музыку не слушают вовсе.
Мэрит сразу помрачнела, а я, посмотрев на Вилму, укоризненно покачала головой. Ох, и любит она рассказывать сказки! И откуда только что берется в ее хорошенькой головке?
Вилма рассмеялась и закружила Мэрит по комнате. Остановились они только тогда, когда стоявший у окна манекен из папье-маше, на котором висело недошитое платье Алды, от их дикой пляски упал на пол.
Портнихи уже который день трудились, не покладая рук, и всё равно еще не все наряды были готовы. Каждой из нас нужно было не одно новое платье, а как минимум три – для встречи гостей, для Большого королевского бала, открывающего сезон зимних празднеств, и для вечера по случаю помолвки одной из нас. А в том, что помолвка состоится, папенька почти не сомневался – где же еще его высочество найдет таких умниц и красавиц как мы?
Эта возможная помолвка с нерландским принцем свалилась на нас как снег на голову – совершенно неожиданно. Месяц назад папенька просто объявил нам за ужином, что получил от венценосного соседа письмо, в котором тот сожалел о разрыве дипломатических отношений между нашими странами и сообщал, что готов сделать шаг нам навстречу.
– Нерландия открывает свои границы? – спросила тогда Грета. Она, каким бы странным это ни было для королевской дочери, была искусной поварихой и давно хотела посетить нашего северного соседа, дабы пополнить книгу кулинарных рецептов.
Отец кивнул.
– Да! И не только это! Его величество предлагает укрепить союз между нашими странами самым действенным способом – брачным союзом между его сыном и одной из моих дочерей.
Он оглядел нас с довольной улыбкой, наслаждаясь тем впечатлением, что произвели на нас его слова.
– И которая же из нас это будет, папенька? – тихо спросила Алда.
Но на этот вопрос ответить он не смог.
– Всё решится, когда его величество с сыном уже прибудут сюда. Кто же может знать, которая из вас придется принцу по сердцу?
Стать принцессой, а потом и королевой соседней страны было так заманчиво, что у нас у всех заблестели глаза. Нерландия была богата залежами драгоценных камней, пушниной и дарами моря. Вот только принц был один, а нас – семеро!
Поэтому за столом воцарилась напряженная тишина, которая через несколько мгновений была разрушена звонким голосом младшей из моих сестер – Элины:
– Конечно же, его высочество выберет меня! Разве может быть по-другому?
Она была не только самой младшей, но и самой красивой из нас. Тонкая, с длинными вьющимися золотистыми волосами она казалась солнечным лучом, который освещал всё, к чему бы ни прикасался. И именно она всегда была любимицей отца – пусть он, к его чести, всегда пытался это скрывать.
Но сейчас ни одна из нас не готова была ей уступить. Здесь каждая была только на своей стороне.
– Впрочем, – важно сказала Элина, – если он окажется некрасив, я, пожалуй, уступлю его вам.
Тут она не выдержала и рассмеялась. А следом за ней рассмеялись и мы. Всё-таки друг друга мы любили куда больше, чем какого-то чужестранного принца.
Глава 4. Эйнар
Элленхейм остался позади, но я всё еще продолжал про него думать. У меня так и стояли перед глазами его покрытые льдом стены.
Я невольно вспоминал то время, когда впервые увидел королевский замок – я был тогда еще ребенком, и отец впервые взял меня в столицу. Мы были в дороге целый день, я устал, и мне ужасно хотелось спать, но, когда дорога вынырнула из леса, и впереди показалось нечто прекрасное, моя усталость пропала без следа. И я приподнялся в стременах, стараясь разглядеть каждую башню замка.
Он стоял на горе и был виден издалека, поэтому прошло немало времени, прежде чем мы с отцом приблизились к его стенам.
– Здесь живет его величество? – замерев от восторга, спросил я.
– Да, – подтвердил отец, – именно здесь живет наш славный король Асманд. И уже завтра ты будешь ему представлен.
Я горделиво приосанился – никто из моих товарищей по детским играм не был знаком с королем, и я уже представлял, как, вернувшись домой стану рассказывать им об этой встрече.
Замок изнутри оказался столь же невероятным, как и снаружи – меня до глубины души поразили тяжелые хрустальные люстры под высокими потолками и мягкие ковры, в длинном ворсе которых утопали ноги. Мой отец был герцогом, и у нас был собственный замок, но никогда и нигде ни до и ни после я не видел той роскоши, что была в Элленхейме.