– Что же вы замолчали, ваше высочество? – усмехнулся Эйнар. – Вы думаете, что эта колдунья укажет нам на убийцу моего сына?
– Да, – кивнула я, – именно так я и думаю. Мой отец уже послал за ней, и возможно, скоро она прибудет во дворец.
– Ну, что же, – согласился он, – возможно, она действительно что-то увидит. Но захочет ли она об этом рассказать?
– Что вы имеете в виду? – не поняла я. – Какой смысл ей врать или умалчивать о чём-то?
– Вы полагаете, она скажет правду, если увидит что-то, что может бросить тень на семью ее короля?
Я сжала кулачки – хорошо, что в варежках этого было не видно. Он снова намекал на то, что убийца – кто-то из членов нашей семьи.
Наверно, мое возмущение отразилось и на моем лице, потому что его величество торопливо добавил:
– Нет-нет, я вовсе не хотел вас разозлить. Если ваша Анса на кого-то укажет, то это может быть большим подспорьем следствию. Но не более того. И давайте вернемся к тому, о чём мы говорили до этого. Давайте попробуем составить список тех, кто может быть виновен в убийстве Вегарда.
– Хорошо, – с дрожью в голосе пролепетала я. – Тогда вы начните первым.
Глава 27. Эйнар
Кажется, она только сейчас начала понимать, что всё это было всерьез. И что теперь, когда она вступилась за свою служанку, она подставила под удар других, возможно, куда более дорогих для себя людей. Но отступать было уже поздно.
– Хорошо, – тихо сказала она. – Тогда вы начните первым.
У меня вертелись на языке сразу два имени, и мне очень хотелось начать со второго. Но я решил, что это сразу заставит мою собеседницу замкнуться в себе, а то и прервать наш разговор. Поэтому начал всё-таки с первого.
– Лотта. И пусть сейчас я уверен в ее уверенности немного меньше, чем два дня назад, я по-прежнему считаю, что это могла быть именно она.
Принцесса не удивилась, она только кивнула в ответ.
– Полагаю, нет смысла повторять, почему это могла быть именно она? – спросил я. – Но раз уж мы решили пояснять свои мысли, то всё-таки скажу. У нее была причина отомстить Вегарду и была возможность для этого. Если служанка принесла ему какой-то напиток, то ему бы не пришло в голову подумать, что что-то не так. Ему захотелось пить, и он выпил то, что было в кружке.
– Это звучит разумно, ваше величество, – согласилась она, – и если бы я не знала Лотту так хорошо, то, наверно, согласилась бы с вами.
– Ну, что же, тогда предложите свой вариант, – усмехнулся я.
Я понимал, что она предпочтет назвать кого-то из нерландцев – она не была привязана ни к кому из нас, и для всех при дворе короля Матиаса было бы лучше, если бы виновным оказался кто-то из нас. И всё-таки именно это имя я никак не ожидал.
– Принц Бьорн, – выдохнула она и покраснела.
Я задохнулся от возмущения:
– Не забывайте, ваше высочество, что вы говорите сейчас о моем сыне!
Она кивнула:
– Я помню, ваше величество. Но вы сами сказали – мы не должны обижаться друг на друга.
Оттого, что она была права, я только еще больше разозлился. Как она могла подумать, что это мог быть Бьорн?
– Извольте пояснить, ваше высочество, – процедил я. – Что, по-вашему, могло побудить одного брата забыться до такой степени, чтобы лишить жизни другого?
Мы шли по аллее парка, окружавшего дворец. И если начало этой аллеи, тянувшейся от крыльца, было расчищено почти до земли, то теперь наши сапоги уже по щиколотку утопали в снегу.
– Не думайте, что я на самом деле хотела бы, чтобы это оказался принц Бьорн. Напротив, я искренне надеюсь, что это не он – мне нравится ваш младший сын, он кажется хорошим и добрым человеком. Но согласитесь, что у него тоже были и мотив, и возможность. Разве не так?
– И какой же мотив вы ему подобрали?
Я сам задал эти правила игры, но мне было непросто заставить себя не разозлиться на то, что она сказала.
– У него был самый сильный мотив – корона Нерландии. Ведь вашим наследником был Вегард, и если бы тот женился и обзавелся собственными сыновьями, то вероятие того, что Бьорн мог стать королем, было бы крайне малым.
– Он абсолютно не честолюбив, – возразил я.
– Это вы так думаете, – парировала она. – Смотрели ли вы на него когда-то так, как смотрели на старшего сына? С такой же гордостью? С таким же одобрением? А быть может, он нуждался в этом куда больше, чем вы могли бы себе представить. Вы гордились старшим сыном и презирали младшего – Бьорн мог возненавидеть старшего брата только за это.
Ее слова были ужасны, и прежде, чем я осознал их смысл, прошло немало времени.
– Презирал? – переспросил я. – Но это вовсе не так! Да, я гордился Вегардом больше, чем Бьорном, но это вовсе не значит, что я любил младшего сына меньше. И если я когда-нибудь бывал с Бьорном резок, то только для того, чтобы его встряхнуть, заставить задуматься и измениться.