— А почему решил, — после недолгого молчания добавила она, — что оно было не нужным?
— Потому что видел, какая там жизнь… Спи, не мешай мне.
— Сам ведь… — однако, Арюшка решила не спорить и плотнее укрылась пуховым тяжёлым одеялом.
Но спустя какое-то время она решилась на ещё один вопрос:
— А ты… Кто? Ты так и будешь медведем ходить?
Но ответом ей было тихое и сонное сопение.
ГЛАВА 6. Утро открытий
Когда морозом так затянуло окна, что солнечные лучи не могли проникнуть сквозь стекло кроме как золотой искрящейся дымкой, Арюшка разомкнула глаза.
Спать было неудобно на широкой лавке, больше похожей на обычную рассохшуюся доску, что положили на два перевёрнутых ребром брёвнышка, однако сон её был настолько крепок, что и тревога не смогла просочиться в сны. Будто и не лежал совсем рядом у огня всё ещё словно замёрзший и раненный зверь.
Аря, стараясь не шуметь, приподнялась на локте, коса соскользнула с её плеча и медным водопадом упала на пол. Так что пришлось, не сводя глаз с медвежьего тёмного меха, спешно заплетать волосы. Зверь или человек, а разумен он. Нехорошо при мужчине неприбранной расхаживать… Ладно прошлые дни, она и думать забыла об этом, будучи в волнении и страхе, а теперь никак не оправдаться!
Заметив, что медведь не просыпается, а повязки снова сползли с ран, Арюшка решилась подобраться ближе, чтобы поправить их.
Она опустилась перед ним на колени, протянула подрагивающую от страха и напряжения ручку, замерла и быстро отдёрнула её, почуяв неладное.
Что-то не так было с его шкурой. Будто бы медведь похудел или… и вовсе исчез.
Арюшка отпрянула назад, не в силах подняться на ватных ногах и ладонями прикрыла рот, чтобы не закричать.
Пёс наблюдал за ней из под лавки, приподняв одно ухо и склонив набок голову. И не издавал ни звука, видно, тоже боясь…
— Как же это… — шептала Аря, чувствуя, как глаза жгут слёзы то ли от жалости к зверю, то ли от страха и непонимания. — Ладно, спокойно, — глубоко вдохнула она и медленно выдохнула. — Спокойно, Арь, как бы там ни было ты… Ты сделала, что могла. И цела осталась, — нервно дёрнулись её губы, будто бы собираясь растянуться в горькой улыбке.
Решившись, она всё же коснулась кончиками пальцев нагретого от огня меха, а там и потянула за него, пробуя перевернуть медведя, но вместо этого… стянув его сброшенную шкуру, под которой оказался…
— Как же это, — Арюшка снова отпрянула, но затем по коленях приблизилась к гостью и, склонившись над ним, принялась внимательно его рассматривать.
Светлое лицо с острым подбородком, правильные и прямые, немного резкие черты, раскосые закрытые глаза с дрожащими во сне ресницами, слегка заострённые уши, высокий лоб и длинные, по лопатки, чёрные волосы. И крепкие, будто камень, мышцы под гладкой кожей. Взгляд Арюшки невольно скользнул вниз по обнажённому телу, но щёки её зарделись, и она поспешила снова укрыть его шкурой.
Гость заворочался во сне, болезненно морщась от потревоженных ран, которые тоже не ускользнули от пытливого взгляда Арюшки, и рука его, на вид нежнее, чем у неё самой, выскользнула из под меха.
Так и не скажешь, что оборотень, да ещё и медведь! Он тонок, изящен… И на каждом из длинных, узловатых (что совсем не портило впечатления) пальцах по сверкающему перстню и кольцу. И украшения эти были так велики ему, что пространство между кожей и драгоценным металлом сразу бросалось в глаза. И как только не потерял их ещё? Магия, не иначе… И пальцы его из-за этого кажутся ещё тоньше да длиннее.
Набравшись храбрости, Аря нашарила ладонью на полу палочку и зацепила ею тяжёлую прядь волос, что упала ему на лицо. Приподняла её, чтобы лучше разглядеть гостя, как вдруг он распахнул свои колдовские, тёмно-зелёные глаза.
Арюшка замерла.
— Плачешь чего? — не меняясь в лице, спросил гость.
— Шкура напугала.
— А? — изогнул он бровь, сразу делаясь острее и… наглее, несмотря на своё положение, будто Арюшка сказала несусветную глупость.
Она резко поднялась, отряхнулась и отступила от него подальше, обиженно сложив на груди руки.
— Думала, осталась только шкура. Сам бы не испугался?
Гость звучно ухмыльнулся, но сдержал смех и повернулся лицом к огню.
— А чего ты ожидала? Куда, по-твоему, всё должно было деться?
— Не знаю. Исчезнуть? Втянуться об… обратно?
А, действительно, куда? Арюшка много рассказов слышала об оборотнях, но этого не знала.
— Обычно те, кто не в волков перекидывается, магией владеют. Шкура при них остаётся.
— А если сжечь? — спросила она неожиданно для самой себя.
Гость её хмыкнул смешливо и ответил снисходительно:
— Так уж сразу сжечь? Новую найти можно. Не проклят ведь я. Это, если бы проклят был, пришлось бы мне возвращаться к той, кто прокляла…
— Почему сразу «к той», а не «к тому»?
Гость резко поднялся, тут же хватаясь за грудь и смыкая белоснежные, красивые, крупные зубы, шипя от боли.
— А вопросов… не много ли… задаёшь?
— Разве же право не имею? Не хочешь, чтобы задавала, не давай то, что вызывает их.
— Чудно говоришь, дико как-то, — протянул он, вновь устраиваясь на лежанке. — Давай-ка, колдунья, помоги мне с ранами. Снова саднят. Я ведь шкуру сбросил.
Арюшка открыла рот от возмущения, но даже не сумела ничего ответить. И так, будто задыхаясь, она простояла пару минут, после чего решила просто исполнить его просьбу.
Змей, а не медведь!
— Зовут-то тебя как? — снимая повисшие на нём повязки, спросила она.
— Аркан… — и взглянул на неё так, что у Арюшки вновь зардели щёки.
ГЛАВА 7. Чужак?
Королевна ходила вокруг своей башни и стены каменные, ледяные, пели, при виде её.
Море шумело внизу, разбивая о скалы волны. И пена белая замерзала на берегу причудливыми соляными узорами. И ветер путался в чёрных как вороновое крыло волосах королевны, и снег крупными хлопьями ложился в её протянутые раскрытые ладони. И небо было высоким и белым, словно кто-то специально плотно затянул его ватой. Но простора это не убавляло. И солнечный диск за пеленой выглядел белым и блеклым, будто некто нарисовал вместо солнца крупную, полную луну.