Выбрать главу

Надеялась в паре с Киппером занять достойное место в финансовом мире.

Это все, что Стефани сообщила Майло о Киппере и о Джули. Он вручил ей свою визитную карточку.

— Мне больше действительно нечего вам сказать. Полагая, что она выбросит карточку, как только он уйдет.

Майло покинул площадь, удивляясь тому, что такая молодая, красивая и умная девушка не противится условиям сосуществования, навязанным ей Эвом Киппером.

Возможно, это каким-то образом связано с воспитанием Стефани, но это уже епархия Алекса. Вернувшись к машине, Майло позвонил Алексу домой и рассказал о беседе с девушкой.

— Я склонен согласиться с ней, — ответил Алекс.

— Такой накал страсти? Джули и Киппер развелись девять лет назад, а он все еще не может забыть ее? Не связано ли это с каким-то эмоциональным состоянием, Алекс? Вспомни о темпераменте Киппера, о том, что он способен применить физическое воздействие, и подумай, возможен ли при этом неуправляемый взрыв эмоций? Как я сказал Крэннер, между бытовым насилием и убийством нередко существует прямая связь.

— Да, Киппер мог потерять самообладание и прибегнуть к насилию по отношению к Джули. Но обстановка убийства не соответствует этой версии. Преступление хорошо продумано, совершено расчетливо и хладнокровно, как и те, которыми мы сейчас занимаемся. Жертв осторожно выслеживали, использовали заранее выбранное оружие, размещали тела так, словно было совершено сексуальное насилие. Киппер не подверг бы Джули подобному унижению. Я изменю свое мнение лишь при одном условии: если будет установлена связь между Киппером и Эрной Мерфи. Для убийства Джули и Левича использовали гитарную струну одного типа. Это могло бы означать, что Киппер задушил Левича, желая отвлечь внимание следствия от убийства Джули. И это похоже на кинофильм дурного вкуса.

— Жизнь порой напоминает нам плохое произведение искусства, — заметил Майло. — Почему нет? Хорошо одетый мужчина, такой как Киппер, вполне мог смешаться с публикой, пришедшей на концерт. К тому же только Джули и Левича задушил гитарной струной.

— Ты сомневаешься в правдоподобности версии о психе-каннибале? А что скажешь о Правдивом Писаре? Обо всех этих обзорах, касающихся наших жертв?

— О творческих людях пишут обзоры… это несомненно. Я лишь исследую альтернативные варианты.

— О'кей, — согласился Алекс.

— Уверен, ты прав. Но мысль о том, как необычно Киппер вел себя с Джули, преследует меня. Не просто бессилие — ведь он бросил вызов копам, гоняя их по городу поздно ночью. По-моему, это своего рода размывание границ. Не хотелось бы мне оказаться на месте Стефани. Едва ли она осознает опасность.

— Интуиция тебя не подводит. Если ты думаешь, что она в опасности, предупреди ее об этом.

— В основном я это сделал… О'кей, мне нужно узнать, как там у Петры, а потом посмотреть, что наша автомобильная лаборатория делает с «хондой» Кевина Драммонда. Спасибо, что выслушал меня.

— Это доставило мне удовольствие.

— Робин все еще в Сан-Франциско?

— По последним данным, да.

Алекс ответил, не меняя интонации, но Майло понял, что задал вопрос не вовремя. Сейчас не до посторонних размышлений. Нужно держаться курса.

Знать бы только какого.

— Если что-нибудь выяснится, я тебе сообщу, — сказал Майло.

— Буду весьма признателен, — дружелюбно ответил Алекс. — Трудное тебе досталось дело, правда?

36

Эрик Шталь отжался пятьдесят раз на одной руке, потом еще четыреста классическим способом. При такой физической нагрузке потел он редко, но в этот раз промок до нитки. Что это — ожидание предстоящей встречи с Дональдом Мерфи?

Глупо. Он должен держать все под контролем. Но тело врать не умеет.

Он принял душ, надел костюм и поехал в санаторий для выздоравливающих «Сан-Гарден» на Map-Виста.

В санатории, двухэтажном здании, отдыхали старики в инвалидных колясках.

У Шталя закружилась голова от больничного запаха. Он подавил острое желание ретироваться, стойко, как новобранец, впервые попавший в учебный лагерь, выдержал это испытание, поправил лацканы пиджака и направился к конторке.

За ней сидела филиппинка средних лет в белом халате. Многие слуги-филиппинцы в Саудовской Аравии не слишком отличались от рабов. То есть были в еще худшем положении, чем Эрик.

На карточке, прикрепленной к груди женщины, было написано ее имя — Корасон Диас и что она помощник заведующего отделением.

Что на больничном жаргоне означало «клерк».

Шталь улыбнулся ей, стараясь казаться славным парнем, и сообщил о цели своего визита. — Полицейский?

— Ничего серьезного, мадам. Я хочу поговорить с одним из ваших пациентов.

— Мы называем их гостями.

— Гость, которого я ищу, — Дональд Мерфи.

— Сейчас посмотрю. — Застучали клавиши компьютера. — Второй этаж.

Шталь поднялся на лифте на второй этаж. В середине отделения находился пост медицинской сестры. Вокруг него стояли и беседовали несколько женщин в красной униформе. Вдоль длинного коридора располагались палаты. В холле — две раскладушки. На одной из них — мятые постельные принадлежности.

Шталь с трудом сохранял спокойствие.

Когда он приблизился к сестрам, те продолжали разговаривать. Он собирался спросить номер палаты Дональда Мерфи, но тут заметил над постом белую доску, на которой синим фломастером были написаны имена пациентов и цифры.

Двести четырнадцать.

Он прошел по коридору, минуя палаты, из которых доносились шум телевизоров и щелканье медицинской аппаратуры.

Запах стал еще интенсивнее — специфический запах химических веществ, зловоние рвоты, фекалий, пота и чего-то еще, что Шталю не удавалось идентифицировать.

Кожа Эрика стала липкой, его пошатывало. Остановившись, он прислонился к стене, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Почувствовав себя лучше, Шталь направился к нужной палате.

Он вошел в открытую дверь и закрыл ее за собой. У мужчины, лежавшего на койке, к носу и рукам были подведены какие-то трубки. Включенные мониторы свидетельствовали о том, что он жив. Из-под простыни спускался катетер, вставленный в бутыль, наполненную мочой.

По данным ВМС, главному старшине в отставке Дональду Артуру Мерфи шестьдесят девять лет, но этот человек выглядел глубоким стариком.

Шталь взглянул на браслет на запястье больного. Д.А. Мерфи. Дата рождения совпадает.

Сердце у Шталя неистово колотилось. Подавив тревогу, он внимательно осмотрел прикованного к койке мужчину. Морщинистое лицо, спутанные седые волосы, местами рыжеватые. Крупные кисти рук покрыты коричневыми пятнами. Цвет распухшего носа указывал на злоупотребление спиртным.

Глаза закрыты. Тело неподвижно, как у мумии. Дыхание едва заметно.

— Мистер Мерфи?

Старик не шелохнулся. Контрольные приборы не зафиксировали никакой реакции.

Все впустую. Шталь стоял, размышляя о том, с кем поговорить, когда у него вновь началось головокружение. Зловоние доконало его.

Он опустился на стул и закрыл глаза…

Эрик очнулся, услышав резкий голос:

— Кто вы такой и что здесь делаете?

Шталь открыл глаза, бросил взгляд на часы, висевшие над мониторами. Он отключился на несколько минут.

— Отвечайте! — потребовал тот же голос. Металлический, женский — звук трубы, да и только.

Обернувшись, он увидел женщину лет шестидесяти, широкоплечую, крупную, с копной начесанных волнами и покрытых лаком волос золотистого цвета. Она явно злоупотребляла косметикой. Дорогой вязаный костюм бутылочного цвета с большими кристальными пуговицами и белым кантом на лацканах был ей слишком тесен. В руке она держала сумочку крокодиловой кожи с массивной застежкой, украшенной искусственным бриллиантом. В ушах были бриллиантовые серьги, на индюшачьей шее — нитка черного жемчуга.