Не нужны мне эти громкие слова, не нужны пламенные речи, просто подойди и обними, просто прикоснись к моей руке своими огромными пальцами. Мне не нужны твои слова, мне нужно осознание, что ты здесь, что ты больше не исчезнешь. Ты этого не слышишь, но я кричу, я каждую секунду умираю внутри себя, но ты этого не замечаешь. Как громко мне нужно крикнуть, чтобы ты всё-таки услышал меня? Что мне сделать, чтобы ты оказался просто рядом со мной? Что мне нужно сделать? Дай понять, что мне нужно сделать, умоляю.
В очередной раз за день ты проходишь мимо, бросаешь какие-то фразы, хмурые взгляды, а я делаю вид, что не замечаю этого. Я такая дура. Мои мозги совершенно не хотят начинать работать, не хотят анализировать всю ситуацию, а если начинают это делать, то ночами я рыдаю, уткнувшись лицом в подушку. Когда это началось? Когда я начала замечать, как ты повзрослел, как ты смотришь на других, когда я вообще начала ревновать тебя и замечать твоё присутствие в своей жизни? Я знаю ответ, я каждый день вспоминаю и проклинаю день, когда открыла глаза и увидела белый больничный потолок, когда вспомнила всё, что когда-то было забыто моим детским мозгом. Этот день невозможно забыть. Ведь теперь я помню всё, что было, и эти воспоминания убивают меня, сжирают и не хотят отпускать. Как можно было забыть всё счастье? Как можно было забыть людей, которые дарили его? Как можно было запомнить только боль? Всё-таки странная штука память и психика. В сотый раз за день прокручиваю всё, что случилось в темноте.
"Тишина, темнота, но страха нет, нет никаких чувств, я просто ничего не чувствую. Спокойствие и умиротворение. Нет боли потери, больше нет в глазах слёз, нет мыслей о смерти. Хорошо и спокойно, никто не трогает, не задает вопросов, не говорит, что ему жаль, не смотрит с жалостью. Наверное, это и есть смерть.
Не знаю, сколько я просто наслаждалась этой успокаивающей тишиной, но в какой-то момент я почувствовала, что кто-то сжимает мою ладонь. По привычке отдернула руку, но чувство осталось, ничего не изменилось. Резко открываю глаза, но передо мной только темнота, а рядом никого нет. Пытаюсь стряхнуть с руки что-то, но на ней ничего нет, но чувство есть.
- Прости меня, малышка. Нужно было прийти раньше, но нельзя было.
Что? Этот голос. Нет. Не может быть. Но до моих ушей всё доносился и доносился этот голос. Я затыкаю уши руками, чтобы хоть как-то его заглушить, но нет, слова четко отпечатываются в моей голове. Если я слышу голос, если я всё ещё ощущаю это чёртовое сжатие руки, то я не умерла. Я всё ещё жива, а значит, я в полнейшей отключке и мозг сам самой вырабатывает специальное вещество, которое и заставляет меня быть в своём уме, в прямом смысле.
- Кать, открой глаза, прекрати пугать людей, которые тебя любят. Прошу тебя.
- Прекрати, - сильнее зажимаю руками уши, - остановись, пожалуйста. Ты мёртв, я смерилась с этим, пожалуйста, прекрати эту пытку. Ты давно умер, я видела, я была там. Я похоронила тебя. Пожалуйста, не мучай меня вновь.
Я говорю это еле-еле в пустоту. По щекам текут слёзы, но я их не замечаю. Только сильнее зажимаю уши и закрываю глаза. Чувствую, как кто-то прикасается к моему лицу и что-то убирает, видимо волосы.
Резко снова наступила тишина. Медленно убираю ладони от ушей и открываю глаза. Темноты больше нет, есть свет, неяркий, еле заметный. Пытаюсь дотронуться до него, но он отдаляется всё дальше и дальше. Ноги сами собой идут вслед за ним. Вместо света появилась картинка.
Кажется, это я, но на вид мне года четыре или пять, не больше, а рядом мама. Мы стоим возле дома бабушки и дедушки. Там праздник, кажется, играет музыка и слышится смех.
- Мама, почему мы здесь? - поворачиваю голову и вижу, как мама садиться передо мной на корточки.
- В этом доме живет твой папа, и я хочу, чтобы ты жила с ним, - я не видела ужас в своих глазах, но я его прекрасно ощущала.
- Зачем к папе? Не хочу. Я его не знаю. Я домой хочу. Мамочка, пойдём домой.
- Нет, домой нельзя. Милая, когда-нибудь ты поймёшь мой поступок. Скорее всего, всю жизнь будешь ненавидеть, но так будет лучше для тебя. Поверь мне, малышка.
Чувствую слёзы на щеках и боль. Маленькой мне очень больно, а по щекам текут слёзы.
- Нет, мама, пойдём домой, - вижу, как хватаю маму за рукав и пытаюсь куда-то тащить, но куда там.
- Родная, я люблю тебя, поэтому и делаю это. Всё будет хорошо, ты мне веришь?
- И я тебя, - слабый кивок.
- Отдашь это папе, хорошо? - опять киваю. - Вот и ладно. Милая, у тебя всё будет хорошо, у тебя будет прекрасная семья.
- А у тебя? - слышу слабый голос с моей стороны. Мама не отвечает, просто отдаёт мне конверт и нажимает на звонок, находящийся на калитке, и быстро уходит, чтобы её не заметили. Смотрю ей вслед и ощущаю пустоту. Бросила, больше не появится в моей жизни, но при этом ощущается тёплое и сладкое чувство, наверное, это и есть любовь ребёнка.
И тут до меня доходит. Воспоминания. Это всё воспоминания, которые я запечатала глубоко внутри себя, чтобы они не вызывали боли. Но я помню другую версию или просто знаю ту версию, которую мне рассказывали. Почему сейчас я начала вспоминать? Не понимаю.
- Кто ты? - слышу мужской голос, мне не нужно поворачивать голову, чтобы узнать, кто это. Этот голос я узнаю из миллиона, дедушка.
Маленькая я протягивает конверт своей ручкой, дедушка берёт его, открывает и начинает читать. На его лице отражается множество эмоций, но после прочтения письма, он вновь смотрит на меня и спрашивает:
- Тебя Катя зовут? - киваю. - Ну, пойдем в дом, Катя. Не бойся ты, я не кусаюсь.
Добродушная улыбка, давно я не видела её. Я иду следом за ними. Кидаю взгляд на календарь в комнате, первое сентября, день рождения Антона.