До замка доехали быстро. Там их уже ждали. Сам герцог вышел к воротам. Стражи почтительно склонили головы, но сиятельный лорд на них даже не взглянул. Сразу обратился к Рагане с вопросом:
— Ты ли та ведьма, что поселилась на моих землях?
Рагана мысленно усмехнулась: «Опомнился, милый, да я почитай шесть десятков годков тут живу. Когда я тут поселилась, тебя ещё и на свете не было. А разрешительную грамоту мне твой дед выписывал и обратной силы она не имеет, потому как стоит на ней печать рода». Но вслух, разумеется, сказала другое:
— Твоя правда, сиятельный лорд, я ведьма и живу на твоей земле. Законов не нарушаю, помогаю всем нуждающимся по мере сил.
— Ну, значит, и мне в помощи не откажешь, — герцог не спрашивал, утверждал, но выглядел при этом так неуверенно, словно сомневался в её способности ему помочь.
— Отчего ж не помочь? Помогу, коль смогу, — согласилась ведьма с притворным смирением.
Рагана не спешила вселять в герцога надежду. Пусть сперва расскажет, что за беда с ним приключилась, а там видно будет. Иную хворь без тёмного колдовства не осилить, а оно — колдовство это, нынче под запретом.
— В дом проходи, — сказал герцог, — там и поговорим.
Рагана поплелась вслед за сиятельным лордом и мысли её были безрадостными. Герцогу ведь не откажешь. Но и против закона идти — себе дороже. Герцогский маг первым в инквизицию донесёт, и тогда быть ей поджаренной на медленном огне. Куда ни кинь, всюду клин.
А герцог шагал не оглядываясь. Знать привык, что приказы его в точности исполняются. Да и как такого ослушаться? Смотрит грозно, слова бросает веско, что те камни. И тревожно делается на душе при одной только мысли, что вдруг да не удастся такому угодить. И тогда костёр инквизиции покажется меньшим из зол.
Ведьма за своими думами и не заметила, как оказались они перед дверью в чьи-то покои. Герцог толкнул тяжёлую створку, та отворилась легко, без скрипа. Широкая спина хозяина замка на мгновение заслонила Рагане обзор, но мужчина тут же отошёл в сторону, пропуская её вперёд. Лицо герцога сделалось пепельно-серым, во взгляде появилась отчаянная решимость.
— Пошли все вон, — сказал он тихо, и мимо Раганы пронеслись две девицы в синих форменных платьях и белых чепцах. Последней комнату покидала немолодая женщина. Судя по одежде, тоже служанка. Глянула на ведьму недобро, развернулась к хозяину, чтобы что-то сказать, но не решилась, столкнувшись с ним взглядом. Так и шагнула за порог с молчаливым неодобрением в блёклых глазах.
Дверь за женщиной закрылась с мягким стуком.
— Подойди ближе, ведьма, — приказал герцог. — Он стоял возле кровати, на которой лежала девушка. По исхудавшему лицу разливалась мертвенная бледность, вокруг глаз залегли тёмные тени, губы посинели, щёки ввалились. В этом измождённом до крайности создании Рагана с трудом признала герцогскую дочь — красавицу Элайну.
Ведьма помнила её здоровой и полной жизни. Сейчас же девушка походила скорее на умертвие, чем на живого человека. Рагана мысленно содрогнулась, подумав, что герцог решил с её помощью оживить умершую.
— Нет, нет, нет, — Рагана затрясла головой, поспешно отступая к двери. Теперь она действительно испугалась. Ведь хуже этого ничего и быть не могло. Да за такое её мало того, что сожгут на костре, так ещё и посмертия лишат.
— Что значит нет, — рыкнул герцог и в одно мгновенье оказался возле ведьмы. Схватил её за рукав и рывком подтащил к кровати. Рагана сопротивлялась изо всех сил, но это было всё равно, что спорить с бурным потоком. А герцог продолжал на неё кричать, чем только сильнее пугал бедную женщину. От страха у неё подкашивались ноги, воздуха катастрофически не хватало, сердце билось где-то в горле. И всё же сквозь шум в ушах Рагана услышала слова, которые моментально вернули ей самообладание: — Моя дочь тяжело больна. И если ты откажешься её лечить, я велю отрубить тебе голову.
Девушка жива. Это новость была не просто замечательной, она буквально вернула саму Рагану к жизни. Лечить живых она может. Ничего сложного в этом нет. И не таких полудохликов поднимала. Травки заварит, слова заветные нашепчет, и станет герцогская дочка краше прежнего. Ведьма согласно закивала головой, вторя своим мыслям.
— Всё сделаю, сиятельный лорд, не изволь беспокоиться, а тем паче гневаться. Вон как жилки на висках вздулись, так недолго и в немочь превратиться. Я тебе травки дам, отварчик на ночь выпьешь и думать забудешь о том, что тревожит. А за дочку свою не волнуйся. Полечу я её, как не полечить такую раскрасавицу.
Старуха несла всякую околесицу, а сама подталкивала герцога к двери, приговаривая: