Глава 2
Герцог ненадолго задержался у постели дочери. Элайна уже не выглядела смертельно больной. Она спала, и дыхание её было ровным, а не вырывалось рваными хрипами, как до вмешательства ведьмы. Оставалось решить, как уберечь дочь от последующих покушений, а в том, что они будут, Алвар не сомневался. Злодей может затаиться на время, но потом ударит снова, и будет бить до тех пор, пока не доведёт начатое до конца.
О том, кому выгодна смерть Элайны, гадать не приходилось. Люсинда не раз говорила о том, что серебряные рудники, обещанные им в приданое дочери — это слишком щедрый жест с его стороны. Хватило бы и угольных шахт.
Алвар же стоял на своём и идти на попятный не собирался. Он желал для своей дочери только самого лучшего. А богатое приданое значительно увеличивало её шансы на удачное во всех отношениях замужество. С её внешностью и деньгами она могла позволить себе выйти замуж по любви. Будучи дважды женатым человеком, Алвар в полной мере прочувствовал, как разительно отличается брак по любви от брака по расчёту. Свою вторую жену он не любил. В его сердце попросту не было место ни для кого кроме Юлали — его первой и единственной возлюбленной. К сожалению,
его счастье продлилось недолго. Да иначе и быть не могло. У оборотней всё не так, как у людей. Встреча с истинной парой ставит крест на прежних отношениях. Алвара о таком предупреждали и он, как мог, ограждал любимую от встреч с соплеменниками, но разве такую, как Юлали удержишь под замком? Однажды она ушла и не вернулась, и даже весточку о себе не оставила. Это уж после от её родителей пришло письмо с объяснениями и уведомлением о том, что Элайна остаётся под его опекой вплоть до совершеннолетия.
Второй брак являлся вынужденной мерой. Герцогу нужен был наследник. Люсинда показалась ему достаточно холодной и рассудительной девушкой, чтобы не претендовать на его сердце. И первое время всё шло хорошо. Ровно до тех пор, пока супруга не узнала о серебряных рудниках. Тут то и выяснилось, что Люсинда вовсе не была бесчувственной особой. Она испытывала безумную всепоглощающую страсть к деньгам, настолько сильную, что отважилась на убийство. В том, что его вторая жена и была тем самым злоумышленником, герцог не сомневался. Больше то некому.
Вряд ли Люсинда добровольно сознается в содеянном, да это и не нужно. Отдавать супругу в руки правосудия Алвар не собирался. Всё же она мать его сына. А вот обезопасить себя и дорогих ему людей от её злых козней он просто обязан. Сейчас она покусилась на жизнь Элайны, а позже решит, что и супруг ей не нужен, ведь наследник уже имеется.
Алвар почувствовал себя неуютно в собственном замке. Он не был трусом и привык встречать опасность лицом к лицу, но как противостоять коварству и подлости, маскирующимся под истинное благочестие, не знал. Сражаться с женщинами прежде ему не приходилось.
Герцог не мог понять, чего Люсинде не хватало. Он достаточно богат и знатен. Её положению в обществе многие завидовали. Подобной глупости и жадности от супруги Алвар никак не ожидал.
Пришлось, стиснув зубы, принять нелёгкое решение. Люсинда должна отправиться в монастырь и провести остаток дней в молитвах о спасении своей души. Скандал разразится нешуточный, да и родители супруги вряд ли спокойно воспримут подобное известие, но им придётся смириться, чтобы избежать ещё больших неприятностей.
— За что мне всё это? — простонал герцог, обращаясь к небесам. Ответа он, разумеется, не получил, да он его и не ждал.
Люсинда возникла на пороге комнаты неожиданно. Алвар ощутил её присутствие каким-то шестым чувством. В спальне Элайны сразу как будто похолодало. И как он раньше не замечал, что присутствие Люсинды буквально вымораживает всё вокруг?
— Дорогой, что ты здесь делаешь? — спросила она нежным голоском.
— Это спальня моей дочери, Люсинда. Надеюсь, ты не забыла, что девочка тяжело больна, — ответил герцог язвительно. Алвар стоял спиной к супруге и не думал поворачиваться к ней лицом. Видеть её сейчас, было для него худшим из зол. Герцог опасался, что не сдержится и впервые в жизни ударит женщину.
— Мне доложили, что ты приглашал в замок ведьму, — сказала Люсинда, и Алвар уловил в голосе жены тень тревоги.
Ему всё же пришлось обернуться, чтобы окинуть супругу долгим оценивающим взглядом. Герцогиня была бледна, но держалась прямо, чем вызвала в нём глухое раздражение. Ни капли раскаяния в серых льдистых глазах. Не женщина, а бесчувственная статуя. Казалось, ничто не способно поколебать её уверенность в собственной правоте. Даже сейчас, когда Элайна чуть было не умерла, Люсинда не чувствовала за собой вины. Она искренне полагала, что, действуя в интересах сына, имеет полное право распоряжаться чужой жизнью.