Слезы сами сорвались с глаз.
Разве вас кто звал?
Зачем, зачем выдаете меня?
Я опять легла на кровать. Зарылась в подушки. Спряталась от позора.
Или обиды…
— Уж лучше воспаление, лучше смерть, чем такая гниль добродетелей!!! — прорычала я сквозь боль, сквозь гнев.
Тишина. Гаспар молчал, бессмысленно уставившись в окно.
Уставившись в ночную темень.
Минуты тикали.
Навязчивая тишина сводила с ума.
Мысли врывались в голову, поганя одна другую. И нова воспоминания. И снова…
Мой приговор.
"Женюсь…"
Я скрутилась от боли в калачик.
Скрутилась, прижав коленки к груди.
Ужасная боль.
Невыносимая боль.
Как хотелось выдрать из своей груди сердце, как хотелось вырвать и выбросить вон.
Хочу покоя. Лучше вечная пустота, чем эта дикая, неистовая, сводящая с ума боль.
Месть.
Я смотрела на Гаспара. А в душе эхом трепетало заветное слово "Месть".
Мне бы стало легче. Правда?
Он словно услышал мои мысли.
Обернулся.
Уставился в глаза.
Я замерла.
Один шаг — и будет легче. Намного легче.
Прошу…
Дай мне пилюлю…. пилюлю сладкой лжи.
На одну ночь.
На один раз.
Все просто. Встать. Обнять. Попытаться соблазнить.
Ему секс — а мне лекарство.
А мне глупая, больная месть.
Что ему стоит?
Что?
Глубокий вдох.
Медленно выбралась из-под завалов подушек.
Робко коснулась пальчиками холодного пола.
Он не сводил с меня взгляда.
Ну, дерзай, Эш. Дерзай.
*** (Гаспар)
Не знаю, что сломалось во мне. Что поменялось.
Или что прозрело…
Я смотрел на нее, полуобнаженную, такую хрупкую, надломленную, печальную.
Я смотрел на нее: легкой волны черные локоны пышных волос, глубокие, печальные, блестящие от боли и замешательства карие глазки, маленький, слегка курносый носик, миниатюрные, милые, безумно красивые ручки, — … и сходил с ума.
Я видел в ней все то, что прежде считал обыденностью. Что прежде по-настоящему не замечал.
Я был глупцом, невероятным глупцом.
Вот она, красота, вот она истинная, без лжи и притворства…
Робкий шаг навстречу…
* * *Он ступил шаг ко мне ближе…
Я восприняла это как ответное желание…
Я все еще мялась в страхе и сомнениях.
Я хочу его. И это не только месть…
Или последней вообще нет?
Робкий шаг вперед.
Гаспар нежно обнял меня за плечи.
Жаркий, обжигающий поцелуй в шею…
Все внутри затрепетало, заныло, взывая к блаженству… к продолжению.
Еще один ласковый поцелуй — и вдруг резко, грубо, властно обняв за талию, прижал меня к своему телу.
Рука уверенно скользнула мне под рубашку, прокладывая жаркую дорожку по моей спине верх, к шее…
Мурашки по коже.
Сладкий поцелуй в губы.
Властно, страстно подхватив меня себе на руки, он ступил на ощупь к кровати.
И снова жаркий поцелуй в шею.
Его твердый язычок коснулся моей кожи, шаловливо выводя замысловатые фигуры.
Пылая от желания, сходя с ума от ожидания, я откинулась назад, пытаясь вдохнуть, впустить в себя хоть каплю воздуха.
Нельзя…
Его рука вновь скользнула по моей спине, повелевающе прижимая мое тело назад к себе.
Еще мгновение — и аккуратно опустив меня на кровать, лег на меня сверху.
Лицо в лицо. Глаза в глаза. Душа в душу.
Секунда жадного взгляда — и его руки страстно разорвали на мне рубашку.
Грудь. Он прильнул к моим соскам своими сладкими губами, заставляя меня кричать от удовольствия.
Нежные, робкие поцелуи сменяли грубые, властные, а затем — снова ласка и нежность.
Я молила о пощаде. Я молила его дать мне то, что требовало тело. Тело и душа. Чего я так хотела. Чего он сам безумно хотел.
Любви.
На мгновение поднявшись надо мной, его рука скользнула у меня по животу.
Еще мгновение — и я почувствовала его внутри себя.
Дикий, дикий безумный экстаз.
Жадный страстный стон.
Мой, его…
Мы оба сливались друг с другом, утопая, растворяясь в небытии.
Блаженство. Отрешенность.
От постоянного удовольствия отключался разум. Казалось, я возвышалась, я взлетала, теряясь где-то там. В неизвестности. В безумии. В счастье.
Он был для меня сейчас всем: и миром, и богом, и счастьем, и болью.
Я отдавала ему всю себя, без остатка. Навсегда.
Он двигался во мне, доводя меня до полного изнеможения, до истинного, бешеного оргазма, до потери сознания, но мне было этого мало, мало… я все равно жадно впивалась пальцами ему в спину, прижимая его сильнее к себе, прижимая, срастаясь навсегда.
Ведь теперь единственное, чего я боюсь в своей жизни — это отпустить, отпустить Гаспара хоть на мгновение…
Хоть на миг…
Глава Двенадцатая
Утро. Одинокое утро.
Утро пустоты и горькой правды.
Я была одна. Гаспара нигде не было.
Одна.
Растаяла ночь — растворилась сказка.
А на что я надеялась?
Удивительно, даже при такой очевидности происходящего что-то предательски ныло внутри, пытаясь верить в розовую мечту.
"Женюсь".
Теперь эти слова не были настолько смертельными, как вчера.
Теперь я знаю, что смогу пережить это.
И пусть пройдут прежде года, чем я смогу без слез вспоминать все, что произошло и что произойдет в ближайшие дни.
Виной тому Гаспар? Или отрезвляющее утро?
Не знаю…
Я выбралась наконец-то из постели.
Я не люблю рассматривать чужие вещи, интерьер чужих квартир, домов, но в этот раз было трудно удержаться.
Я и не знала, что Гаспар такой ценитель старины.
Картины эпохи Возрождения, гипсовые статуи девушек в полный рост, гобеленовые ковры, стол из красного дерева ручной работы. Пурпурные бархатные портьеры и те отдавали здесь девятнадцатым веком.