Главы 11-14.
Глава Одиннадцатая. ***
(Э ш л и )
Пришла в себя лишь уже в постели. Чужой,... явно не моей постели. Не в моей комнате, и не в моем доме. Гаспар сидел рядом со мной, в кресле, повернувшись к камину. Читал книгу. Осмотрелась. На мне была чужая, мужская белая рубашка? Без белья?! - ТЫ ЧТО, МЕНЯ РАЗДЕЛ?!! - гневно рявкнула. Не испугался. Даже не дрогнул. Казалось, будто давно уже знал, что не сплю, что едва заметно, но все же ворочаюсь у него в кровати, осматривая себя. И ждал моего крика. Спокойным, рассудительным тоном: - А ты хотела получить воспаление легких? От возмущения я даже вскочила, упершись в ладони (расселась среди царства маленьких подушек и огромного пухового одеяла). - А то, что теперь голая, сразу убережет меня от этого? Понимала, что несла полную чушь, но непременно стоило отстоять свою гордость и честь. ГОЛАЯ!!! - Ты так визжишь, - тут он наконец-то повернул ко мне голову, бросив взгляд через плечо, - будто я - какой-то маньяк, насильник, словно там ничего раньше не видел, а тут вдруг удосужился чести - и уж разгулялся. Я всего лишь тебя ПЕРЕОДЕЛ, - нарочно съерничал на последнем слове. - И только. - Может, других и видел, а меня - нет! Я - это не все, и не другие! - Неужели? И чем же ты не такая? - ехидно ухмыльнулся и целиком развернулся ко мне, желая лучше рассмотреть лицо. - Я - это я. И точка! Рассмеялся. (мгновения, дабы прийти в себя) - Ладно. Прости. Не хотел обидеть. Я лишь пытался помочь. - Что-то ты, на удивление, слишком добр! Нет, могу понять твои невероятно преданные заботы о Ракель, о «друге», как ты выразился, - да, все еще не верю в эти его слова, - но я - совершено незнакомая девушка. Так к чему такое благородство? Нервно скривился, злобно стиснув зубы. Резко отвернулся. Выкуси! - Ты, кажется, страдала там? - неожиданно заговорил, не оборачиваясь. - Так вот лежи молча и убивайся дальше, а мне в душу не лезь! Яростный, гневный, злобный выстрел. Прямиком в сердце. Резко встал из кресла. Подошел к окну и уткнулся взглядом куда-то вдаль. Боль. Снова боль. Дикая боль. Слезы сами сорвались с глаз. Разве вас кто звал? Зачем, зачем выдаете меня? Смиренно опустилась на кровать. Зарылась в подушки. Спрятала лицо от позора. От позора и... обиды. - Уж лучше воспаление, лучше смерть, чем такая гниль добродетелей!!! - прорычала я дрожащим голосом. Смолчал. И даже не обернулся - по-прежнему бессмысленно блуждал взглядом где-то за окном, утопая в ночной темени. ... Время убегало в небытие. Навязчивая тишина сводила с ума. Мысли врывались в голову, погоняя одна другую, разрывая рассудок на мелкие куски и оголяя прошлое. Приговор. «Женюсь...» Невольно поджала колени к груди. Зияющая рана в груди, казалось, закровоточила еще сильнее... Боль пронзила все тело, заставляя тихо завыть от безысходности. Как хотелось выдрать из своей груди сердце, как хотелось его вырвать и выбросить вон. Хочу покоя! Извечной пустоты! Уж лучше смерть, чем это дикое, неистовое, сводящее с ума, чувство... Месть. Я смотрела на Гаспара. А в душе эхом трепетало заветное слово «Месть». Мне бы стало легче. Правда? Словно услышал мои мысли. Обернулся. Глаза в глаза. Я замерла. Один шаг - и будет легче. Намного легче. Прошу... Дай мне пилюлю,... пилюлю сладкой лжи. На одну ночь. На один раз. Все просто. Встать. Обнять. Попытаться соблазнить. Ему секс - а мне лекарство. А мне глупая, больная месть. Что ему стоит? Что? Глубокий вдох. Медленно выбралась из-под завалов подушек. Робко коснулась пальцами ног холодного пола. Не сводил с меня взгляда. Ну, дерзай, Эш. Дерзай! Молю! *** (Г а с п а р) Не знаю, что сломалось во мне. Что поменялось. Или что прозрело... Я смотрел на нее, полуобнаженную, такую хрупкую, надломленную, печальную. Я смотрел на нее: легкой волны черные локоны пышных волос, глубокие, печальные, блестящие от боли и замешательства карие глаза, маленький, слегка курносый нос, миниатюрные, милые, безумно красивые руки, - ... и сходил с ума. Я видел в ней все то, что прежде считал обыденностью. Что прежде по-настоящему не замечал. Я был глупцом, невероятным глупцом. Вот она, вот она истинная, без лжи и притворства, красота ... Робкий шаг навстречу... *** (Э ш л и) Шагнул ближе... (ответное желание?) И пусть еще плясали внутри страх и сомнения... Знаю твердо - хочу его. И это не только месть... А, может, последней и вовсе нет? Робкое движение вперед. Нежно обнял меня за плечи. Жаркий, обжигающий поцелуй в шею... Все внутри вмиг встрепенулось и задрожало от волнения. Еще один ласковый поцелуй - и вдруг резко, грубо, властно обняв за талию, прижал к себе. Рука уверенно скользнула мне под рубашку, прокладывая жаркую дорожку по спине верх ... Мурашки по коже. Пылкий поцелуй в губы. Повелительно, ловко подхватив меня себе на руки, ступил наощупь к кровати. И снова жгучий поцелуй в шею. Сгорая от желания, сходя с ума от ожидания, я откинулась назад, пытаясь вдохнуть, впустить в себя хоть каплю воздуха. Нельзя... Рукой вновь скользнул по спине, деспотично прижимая мое тело назад к себе. Еще мгновение - и аккуратно опустив на постель, повис сверху. Лицо в лицо. Глаза в глаза. Душа в душу. Секунда жадного взгляда - и разорвал на мне рубашку. Вмиг прильнул к груди алчными ласками, заставляя невольно вскрикнуть от удовольствия. Нежные, робкие касания сменяли грубые, властные, дерзкие, чтобы затем вновь пуститься по сумасбродному кругу. Я молила о пощаде. Молила дать мне то, что так ненасытно требовало тело. Тело и душа. Чего так хотела. Чего он сам безумно желал. Любви. Мы жаждали любви... Страстный стон криком вырвался наружу. Мой, его... Наконец-то слились друг с другом, утонув, растворившись в небытии. Блаженстве. Отрешенности. Он стал для меня сейчас всем: и миром, и богом, и счастьем, и болью. Я отдала ему всю себя, без остатка. Навсегда. Его движения доводили до полного изнеможения, до истинного, бешеного экстаза, до потери сознания, но мне было этого мало, мало... - все равно жадно впивалась пальцами в спину, прижимая к себе еще сильнее, прижимая, срастаясь навеки. Ведь теперь единственное, чего боюсь в своей жизни - так это упустить, отпустить Гаспара хоть на мгновение... Хоть на миг... Глава Двенадцатая.