Браво, что этот павлин соизволил нас покинуть, иначе бы я так и не смогла сосредоточиться на работе.
— Так что, разобрались со своими цветочками? — съязвил я, еще ближе наклонившись к Ракель.
Ехидная улыбка. Что же, давай, сражайся за свою сказку.
— Еще в процессе.
— Я тебя не понимаю, столько раз выходишь замуж, и каждый — все планируешь, словно это впервые, словно навсегда.
— Гас, я отношусь к этому серьезно. И только. Я хочу играть в принцессу. И я могу в нее играть. На это у меня есть все: фантазия, красота, время и деньги. Тогда в чем дело? От этого я чувствую себя счастливой. Разве это плохо?
— Это — самообман, — нервно фыркнул и отстранился назад.
— Возможно, но только он способен меня убедить в том, что я еще существую. Что ЖИВУ.
— Нашла мне "жизнь".
— Неужели тебе еще не надоела правда? Мы оба — реалисты. Циники. Но этим я сыта, а потому не против, хоть иногда, пригубить радость и счастье, пусть даже миражное.
— Неужели ты из взрослой дамы превращаешься в ребенка?
— А взрослый не может быть счастливым?
— А что такое счастье?
— Для каждого оно свое, но я убедилась в одном: его никто тебе не принесет и не подарит. За ним самому придется карабкаться на гору, нырять в океанические скважины, лететь в небеса. Самому строить.
— А как же золотое правило "не связывать себя со смертным"?
— Я и не связываю. Любовь и счастье скоро развеются — и брак растает, как лед. Это не связь — так, легкие наметки.
— Слышал бы он тебя.
— И понял бы. Ты думаешь, он верит в то, что будет меня любить вечно? Ты думаешь, что я ему нужна навеки? Нет, тут уже моя сказка заканчивается — и я мыслю трезво.
— Хоть это радует.
— А, может, еще добавить немного пурпурного? — задумчиво произнесла Ракель, перебирая в вазе предложенные варианты цветов.
— Можно. Этот цвет символизирует силу и достоинство, содержит в себе господство.
— О, господство — это как раз про Ракель! — наглым образом перебил я милую беседу двух девушек.
О, боже, что это? Неужели у нашей флористки ко мне призрение? И чем же я успел это заслужить?
*** (Эшли)
Не хватало еще этого павлина. И так тяжело прийти хоть к чему-то нормальному с такими дикими запросами этой женщины, тяжело держать себя в руках, нормально реагировать на столь невероятные планы "небожительницы", доказывать ей, что не все реально и не все так просто, как рисует ее фантазия. А теперь мне еще придется выносить эти глупые замечания и пренебрежительные взгляды.
— О, Гаспар! Проходи, — мило улыбнулась Ферер и слегка кивнула головой в сторону соседнего кресла.
ОНО будет сидеть рядом со мной?
Нет уж, извольте.
Но едва я набралась сил предложить перенести встречу, как Ракель тут же продолжила наш разговор, больше не обращая внимания на гостя.
— Еще хочу, что бы весь зал украсили белыми цветами и белыми лентами. Немного зеленого. А вход в альтанку украсить в желто-белой гамме.
— Или в черной, — вальяжно развалившись в кресле, изрек удивительно "умное" замечание павлин.
— В черной гамме на своей свадьбе будешь украшать, а у меня будет желтая и белая.
Ликующе ухмыльнулся.
Он думает, что его издевка была на высоте? Боже, какой же он самоуверенный… придурок!
Хорошо, что хоть прояснилось, что не он жених. Знаете, за это я даже немного зауважала Ракель.
— Так, теперь насчет композиции… На нашем праздничном столе, по центру, поставим парочку целующихся голубей из белых георгинов. Белые и золотистые ленты как гнездышко…
— Нет, это — выше моих сил, — раздраженно скривился. Но лишь на секунду, а затем лживая милая улыбка. Резко встал из кресла. — Я зайду попозже, когда ты опять станешь собой.
Павлин бросил на меня мимолетный взгляд, и развалисто побрел к выходу.
Я смотрела ему вслед еще пару секунд, а затем, вдруг осознав происходящее, пристыжено отвернулась.
Насмешливая ухмылка заплясала на лице Ракель.
Неужели, она подумала, что я клюнула на его "шарм"? Что он мне понравился?
Дамочка, очнитесь. ТАКОЕ никому НЕ НУЖНО.