Шок.
Я замерла в оцепенении.
Слезы. Горькие слезы предательски подступили к глазам.
Эээ… Как так?
ЧТО ДЕЛАТЬ? КУДА БЕЖАТЬ? ЧТО КРИЧАТЬ?
Все еще не отдавая полный отчет своим действиям, я развернулась назад и побрела из метро на улицу.
Слезы текли по щекам, по губам, по шее…
Почему я не рванула за вором?
За "привидением", которого даже силуэт не запомнила?
Которого след простыл в следующее же мгновение?
Да уж…
И что теперь мне остается?
Что делать?
— Быстро же ты вернулась, — неожиданно раздалось за моей спиной.
Обернулась.
Гаспар.
Не сдержалась. Дикий взрыв истерики вырвался наружу.
Мой собственный кат тут же меня отыскал, не прошло и пять минут с момента учинения преступления.
Ведь я… я… как так могла себя безрассудно вести?
— Что случилось? — его лицо в миг стало серьезным.
Глаза непривычно подобрели.
— Не молчи, все так же мягко, заботливо прошептала мне, подойдя вплотную.
Слезы. Слезы и истерика не давали мне возможности ответить.
— Полно плакать, хватит, — неожиданно Дерби обнял меня. — Эшли…
Услышав свое имя… имя, сказанное этим басистым нежным бархатным голосом, я вдруг поежилась. Поежилась. Стало не по себе.
А его теплые, ласковые объятия вообще сводили с ума.
Я бесстыже еще громче зарыдала, заревела, уткнувшись лицом ему в плечо, забывая свою подстреленную гордость, сражаясь с неистовой болью от обиды и страха перед горьким ближайшим будущим.
Я знала, что мне нужно рассказать все. Признаться. И помилования не ждать.
Сама виновата — и отвечать только мне.
НО БОЖЕ, как мне хорошо в его объятиях. Как НЕВЫНОСИМО хорошо. Это слишком…, что бы быть правдой. Слишком.
Самообман.
Я пристыжено оторвалась от его груди. Сделала неловкое движение, пытаясь вырваться из его объятий, ступить шаг назад.
Но Гаспар не подчинился. Не дал мне это сделать.
Он все еще крепко прижимал меня к себе, выжидающе всматриваясь в глаза.
— Я… я…, - все же предприняла попытку начать, начать говорить, объяснить все…. но стоит ли сразу признать свою вину? Или же попытаться оправдаться? — Я искала жетон в сумке… я не смотрела по сторонам…. как вдруг кто-то неожиданно налетел на меня сзади.
Я смотрела ему в глаза, ждала реакции. Подсказки, что говорить дальше. Как говорить дальше. Но в ответ было лишь выжидание и полное сосредоточение на моих словах.
— Я отвлеклась, — слезы все еще мешали нормально изъясняться, но… я пыталась, старалась… — И у меня вырвали из рук сумку. Украли…
— Да уж, — наконец-то изрек Гаспар, — нашла из-за чего плакать.
Улыбнулся. И тяжело выдохнув, машинально уставился своим взглядом в небо.
А РАЗВЕ ЭТО — НЕ ПРИЧИНА?
— У меня там было все…. Все, — новый взрыв истерики. Новые дикие рыдания вырвались из моей груди на волю. Как можно так не понимать? Как можно…
И снова этот тупой взгляд ожидания.
Ай, я больше не могу. ДАВАЙ уже, РУБИ, кат, голову! РУБИ, только не нужно издеваться!!!
— Там было все: и деньги на остальные покупки, и накладные, и акты, заказы… Было все…. Был и мой паспорт… Все, ВСЕ! ПОНИМАЕШЬ?!! — злобно выкрикнула ему в лицо, снова заходясь дикими, жалкими рыданиями.
— Успокойся, не стоит все это твоих слез, — неожиданно… спокойным, нежным, заботливым тоном прошептал Гаспар мне на ухо и крепко прижал к своей груди.
Я невольно уткнулась своим сопливым носом ему в пальто.
"Как не стоит?" — эхом повторялся этот невнятный вопрос.
Как?
А что же тогда… стоит?
Гаспар…
Он не убил меня за это признание, за упущенное, за содеянное…
Успокаивает.
Нет, нет, так не бывает.
ЭТО ВСЁ — ЛОЖЬ!
Он говорит то, что я ХОЧУ СЛЫШАТЬ. И только. Ему не нужен цирк с истерикой и соплями, а потому и говорит ВСЕ ЭТО! Все эти прекрасные слова…
А потом, очень скоро, все станет на свои места…
И будет мне гораздо больнее… Гораздо.
Я пристыжено оторвалась от его плеча.
Грубо вырвалась из объятий.