Кто ВРОДЕ БЫ тебе подходит.
Разве в этом счастье? Разве счастье в самообмане?
Как долго все это будет длиться?
До очередного взрыва?
До очередных слез?
До очередных драк?
Я понимаю, что нужно сдержаться. Нужно расстаться. Но… НЕ МОГУ. НЕ ХОЧУ. Душа боится. Сердце плачет.
И все равно, что шепчет разум. Все равно…
— Привет.
— Привет, — еле слышно прошептала я.
— Как жизнь?
А КАК ОНА МОЖЕТ ЕЩЕ БЫТЬ?
— Хорошо. — Помолчала. Тяжело, но с усилием тихо, вздохнула. — А ты как?
— Отлично.
Я рада.
Опять неловкая тишина.
НЕ МОЛЧИ!
— Ты что-то хотел?
— Хотел узнать, как ты…
Узнать…. чтобы порадоваться? Или что тебе нужно от меня?
Или повод возненавидеть?
Глубокий вдох.
Глаза выпучила до боли — нет, слезы, не дам вам воли. Не при нем. Только не при нем.
Встала со стула.
Нацепить маску равнодушия, спокойствия, на крайний случай, озабоченности чем-то посторонним.
Ботинки. Мне нужно их вымыть и поставить на батарею. К вечеру протряхнут. Хоть так добраться домой, иначе точно заболею.
Я с задуманным, непринужденным видом подняла свои "чавкалки" и нырнула в соседнюю уборную.
Воду на всю. Дикий водопад из городского крана. Злобный шум. Шум, спаси меня, помоги мне, заглуши мои стоны, души крики! Заглуши его голос. Заглуши боль…
Я аккуратно поставила обувь на край умывальника. Еще глубокий вдох — и, играясь с шальной струей воды, стала смывать с подошвы ботинка грязь. Целые коржи грязи.
— Эшли, я через неделю ЖЕНЮСЬ.
Душу звонко об землю. В дребезги!
Осколки в сердце.
Жизнь из тела вон.
Резкий, дикий спазм сжал всю грудь.
Слезы, слезы, спасительные холодные ручейки сорвались вниз, пытаясь хоть как-то потушить это дикое, жадное, безжалостное пламя.
Я невольно обронила ботинок… он проделал незамысловатый оборот и по-солдатски выпрямился прямиком под струей бурлящей воды.
Секунды тикали.
Вода уже давно наполнила емкость до краев, и теперь шаловливо выскакивала из нее за пределы…
Я умираю. Умираю навсегда.
Это больнее разлуки. Это больнее всего.
Тебе не просто выдернули трубочки искусственного дыхания, но и заодно натянули петлю на шею… и вздернули.
Нет. НЕТ больше права на надежду. Да и незачем.
ВСЕ И ТАК ЯСНО!!!
ОБМАН! ОБМАН! ОБМАН!
И я соучастник.
Я верила, что мы сможем жить привычкой и дальше. От ссоры к ссоре. А теперь? За что? За что ты убил мою мечту, веру, надежду? За что?!!
Пусть лживую, миражную…
Но мою пилюлю…. пилюлю самообмана для самоуспокоения…
Под глупые зовы прошлого я, едва что замечая перед собой, брела по коридору…
Дверь. Ступеньки. И снова дверь.
Осень влепила мне пощечину холодным, морозным ветром.
ДОЖДЬ, ДОЖДЬ!
Мой милый дождь, спаси меня! Я выскочила на улицу с крыльца.
Брела, брела неизвестно куда.
Или просто брела вникуда.
Я искала покоя, или забытья.
Я искала свою пилюлю.
Дайте мне ложь, мне с ней так СПОКОЙНО!!!
Капли холодных слез неба любезно срывались мне на лицо, пылающее от дикого жара, и тут же душили собой бушующее пламя, душили во мне боль, которую не смогли излечить мои собственные слезы…
Я и не заметила, как вдруг остановилась…
Босая, в одном тоненьком платьице, мокрая до последней нитки, отрешенная, больная, сумасшедшая, я кружилась на месте, радостно подняв руки к небу. Я пыталась ловить счастье, прощальное счастье.
Лишилась рассудка.
И пусть.
Я радовалась небу, каплям дождя, радовалась всему, что было не связанное с человечеством, с моей жизнью.
Дождь шел сотни лет назад, идет и сейчас.
И будет идти и после того, как меня не станет.
Ему все равно, кто я. Что мне больно. И почему…
Ему все равно, но, тем не менее, он пытается меня успокоить, приласкать, подарить счастье на земле.