— Я могу приобщить твои наблюдения к другим разведывательным сообщениям о действительном положении дел в России?
— Было бы что приобщать. Я ведь ничего важного тебе не сообщил.
— Для фюрера все важно. После того как фон Митке поведал ему о своей теории арийского происхождения ряда кавказских народов, Гитлер считает мужчин из кавказских племен самыми гордыми людьми на всем пространстве между Европой и Азией.
— Я бы еще отметил традиционное для этих народов кавказское гостеприимство. Альпинистов, как правило, везде прекрасно принимают, но я нигде не видел такого радушного приема, какой нам был оказан на Кавказе. В какой бы аул мы ни зашли, нас везде встречали с необычайной щедростью, искренностью и душевностью. Там радушно примут любого мирного странника, даже если он без гроша в кармане. Наоборот, горцев обижает, если гость предлагает им деньги за еду и ночлег и отказывается от угощений и подарков. Гостю всегда предназначается самое лучшее, что есть в доме, к нему обращено все внимание хозяев, он окружен атмосферой задушевности. В горных традициях кавказцев щедрость по отношению к гостю — это святое, ведь у них случайный гость — подарок Бога! На Кавказе мы могли зайти в любой аул, постучать в любую дверь, и нас всегда бы щедро накормили и напоили лучшим вином под благодарственные тосты. А в некоторых домах даже держали пустой и чистой отдельную комнату, чтобы всегда было подготовленное место для ночлега нежданному гостю. Более того, тамошние устои требуют от хозяина-горца обеспечить полную безопасность гостю, даже если вдруг выяснится, что между их родами кровная месть. А когда мы покидали приютивших нас горцев, нас провожали как самых дорогих гостей и еще надавали нам в дорогу гостинцев и подарков, отказываться от которых на Кавказе не принято. Можешь добавить все это к сообщениям своей разведки. Надеюсь, нам не придется воевать с этим гостеприимным народом…
— Я не занимаюсь военной разведкой — это компетенция абвера, — уточнил Шелленберг. — Я лишь обобщаю разведывательные сообщения о позиции других стран в отношении Германии и соответствующим образом обрабатываю их для представления Гитлеру. Сведения поступают со всего мира из политических, промышленных и военных кругов. Весь этот поток информации о политической обстановке в мире мне нужно тщательно изучить, дабы спрогнозировать вероятную реакцию иностранных держав на задуманные фюрером авантюры.
— Ты назвал нашего обожаемого фюрера авантюристом, я не ослышался? — с сарказмом осведомился Гюнтер.
— К твоему сведению, Гитлер сам признал, что ввод германских войск в демилитаризованную Рейнскую область был авантюрой. Впоследствии он говорил, что это были самые тяжелые часы в его жизни, ведь если бы французские войска выступили тогда против вермахта, нам пришлось бы ретироваться с поджатыми хвостами. Да и когда фюрер решился в этом году на аншлюс Австрии, военная мощь вермахта была слишком слабой для серьезных военных действий. К счастью для Гитлера, немецкие солдаты не встретили в Австрии никакого вооруженного сопротивления, и для вермахта австрийский поход превратился в праздничное шествие.
— В Чехословакии фюрер тоже надеется на то, что его войска там будут встречать с цветами?
— С Чехословакией все будет не так просто, и фюрер это прекрасно понимает. Это все, что я могу тебе по этому поводу сказать, — ответил Шелленберг.
Гюнтер расценил его слова как подтверждение намерений Гитлера применить военную силу для разрешения чехословацкого кризиса. Поскольку никто не знал наверняка планов Гитлера — блефует он или действительно собирается совершить безрассудное нападение на Чехословакию, — заговорщики оказались в затруднительном положении. Вальтер Шелленберг мог бы стать для оппозиции ценным источником информации. Гюнтеру этот не лишенный обаяния оберштурмфюрер СС показался каким-то ненастоящим национал-социалистом. Скорее всего, Вальтер Шелленберг был обычным приспособленцем, которому нацистский режим дал возможность удовлетворить его тщеславные притязания. Такой слишком умный и слишком хитрый эсэсовец вряд ли был настолько фанатично предан Гитлеру, чтобы защищать его ценой собственной жизни.
Однако, несмотря на то что Гюнтер с Вальтером расстались чуть ли не друзьями, о привлечении насквозь лживого Шелленберга к антигитлеровскому заговору не могло быть и речи.
В 1938-м из-за нерешительности заговорщиков их планам по смещению Гитлера не суждено было осуществиться. Фюрер же не удовлетворился присоединением Судетской области, как на то надеялась оппозиция. Судетские немцы Гитлеру сто лет были не нужны. Затеянная вокруг них возня была всего лишь прикрытием для того, чтобы заполучить тяжелую промышленность Чехословакии, и весной 1939-го он вообще стер эту страну с карты Европы.