Конан подозрительно посмотрел на мальчика, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу.
— Как, говоришь, тебя зовут? — неожиданно для себя спросил Конан. Он прекрасно помнил имя ребенка, но ему нужно было время для того, чтобы принять решение.
— Хор, — гордо отчеканил мальчик.
— Скажи мне, Хор. А эти стражи?..
— Какие стражи? — с детской наивностью поинтересовался Хор и заглянул в глаза варвара.
— Те, которые тысячелетиями хранили меч и тебя.
— Ты говоришь о заклятии алмазного меча?
— Да. Печень Нергала. Именно это я имею в виду, — крякнул от нетерпении варвар.
— Никаких стражей нет и никогда не было.
— Как это? — раскрыл глаза киммериец.
— А что ты видел каких-то стражей? — изумился мальчик.
— Великий Кром! Их было трое. Три гигантские серые обезьяны. Страшные, рычащие, но стоило до них дотронуться мечом, как они… Этим громилам было достаточно всего одного удара, чтобы подохнуть.
— Каждый видит только то, что он хочет видеть.
— Что ты имеешь ввиду?
— Никаких стражей нет и никогда не было. То, что ты видел, существовало только в твоей голове, но не в жизни.
— Что ты хочешь этим сказать?! — взревел начавший терять самообладание Конан.
— Только то, что этих обезьян видел лишь ты. Другой воин мог видеть на их месте кого угодно: людей с волчьими головами, диких игуан в человеческий рост, людей-пауков, да кого угодно, хоть самого себя с клыками вампира. Но главное это то, что физически этих обезьян не победить, главное не бояться их, и победить монстров в своем сердце. Ты был уверен в победе — и победил.
Конан молчал.
— Ты спас меня. Теперь я буду служить тебе. — В глазах мальчика светилась такая проникновенная доверчивость, что варвар дрогнул.
— Я возьму тебя с собой. — Куда?
— Я направляюсь на юг. Видит Кром, из тебя получится прекрасный воин. — Киммериец уже видел, как из этого хрупкого, тщедушного тела слепить могучего атлета.
Глаза Хора заблестели азартом.
— Правда?! Ты обещаешь? — загорелся идеей мальчик. — Ты сделаешь из меня воина?!
Но усталость овладела телом варвара, продолжать разговор не хотелось. Вот уже несколько дней он провел без сна, в сражениях со снегами, и теперь веки киммерийца стали тяжелеть, руки опускались. Хотелось уснуть, раствориться в царстве сна. Но ночевать в этой зале, где когда-то рекою лилась кровь и правила черная сила, Конану не хотелось.
— Где здесь можно передохнуть? Паренек задумался.
— Пойдем. — Хор взял варвара за руку и потянул за собой куда-то во тьму.
Конан шагнул вслед за мальчиком.
Мы можем переночевать здесь, — промолвил мальчик и указал рукой на каменные ниши, выдолбленные в стене.
— Куда ты меня привел?
Конан озирался по сторонам и хищно скалился. Правой рукой он вцепился в рукоять меча, так что побелели костяшки пальцев.
Они стояли на пороге кельи, спрятанной в глубине скалы, за алтарем. Просторное помещение, покрытое толстым слоем пыли. Что могло находиться раньше в этом каменном мешке? Кто спал в этих нишах, где предстояло переночевать варвару и малышу?
Только тут Конан заметил, что в зале с алтарем и в этой пыльной и тесной келье отсутствовали факела, но было светло. Варвар отметил это и тут же забыл. Усталость мучила тело, хотелось отдохнуть, поспать. Глаза слипались, но киммериец не позволял себе расслабиться.
— Куда ты меня привел? — прорычал варвар.
— Это клетка для жертв. Здесь томились обреченные до того момента, когда им предстояло взойти на алтарь, под жертвенный нож.
— Ты предлагаешь нам остаться здесь? — проворчал киммериец.
Провести ночь там, где некогда обитала смерть, а теперь поселилось безмолвие, — это нравилось варвару все меньше и меньше.
— Ничего другого не остается. Можно конечно покинуть храм и поискать кров в городе, но по ночам это опасно… — Мальчик смутился и добавил, — Вернее так было несколько сот лет назад.
— Ну, раз ничего другого не остается, то мы заночуем здесь. И пусть хоть сам Нергал попытается добраться до нас, я выпущу ему кишки и размажу по стене.
— О, кстати, я даже не спросил… А как тебя зовут?
— Конан. Конан из Киммерии. Так меня называют.
— А где это… Киммер… Киммерия, — с трудом выговорил, исковеркав название страны, мальчик.
Конан промолчал. Оставил вопрос без ответа.
Глядя на парнишку, он видел в нем маленького мальчика, лет девяти, еще не допущенного к воинскому таинству. Мальчика, который вынужден с завистью наблюдать за старшими братьями, и глотать слюни, когда после тренировок они рассаживались за дубрвым столом, уставленным яствами, и наперебой, смеясь и распевая песни, рассказывали друг другу о своих подвигах и приключениях.
— Не болтайся под ногами.
Конан снял через голову ремни, удерживающие ножны с мечом за спиной. Скинул с себя волчьи шкуры и постелил одну на ложе, которое уже присмотрел для себя, поближе ко входу, чтобы успеть, в случае опасности, обнажить меч и не пустить врага дальше порога, а другую шкуру он расправил в другой нише — для мальчика.
— Ложись здесь, — приказал он, и мальчик подчинился. Неуклюже забрался на каменное возвышение, и свернулся комочком, подложив руки под голову.
Конан даже не взглянул на мальчика. Забрался на свою постель. Положил свой меч за спину, не вытаскивая из ножен, а магический клинок, добытый в схватке с демонами, уложил рядом с собой, так чтобы при надобности он всегда оказался бы под рукой.
Растянувшись на жесткой поверхности, Конан мечтательно поднял глаза к хмурому каменному своду, нависающему над головой.
— Может, расскажешь что-нибудь? — подал робкий голос мальчишка.
— Спать! — рявкнул варвар.
— А когда мы пойдем на юг?
— Завтра.
— А далеко идти?
— Далеко.
Мальчик уже начал надоедать варвару.
— А что мы будем делать на юге?
— Спать!!! — рявкнул Конан.
Мальчик притих. Было слышно, как завывает сквозняк, бродит по длинным пустым извилистым коридорам храма, брошенным человеком несколько сот лет назад.
Сон затягивал Конана. Он проваливался в мрачную бездонную пропасть, где не было сновидений, не было покоя — только темнота и смерть.
— А когда ты меня начнешь учить? — не успокаивался мальчик.
— Ты можешь помолчать?!
— Мой отец никогда не обращал на меня внимания. Он всегда был занят государственными делами, а меня воспитывал старик Ратф… Он говорил, что я будущий король, и все будет принадлежать мне. А теперь больше нет отца, и старика. Переметнувшийся стражник из личной охраны моего отца вспорол ему живот, и он умер в луже собственной крови и дерьма, и последние минуты перед своей смертью он видел свои кишки, и мог до них дотронутся… А я умею стрелять из лука! — мальчик подпрыгнул от гордости и сел на своем жестком ложе.
— Спи!
— Скажи, Конан, а ты воевал?
— Приходилось.
— А я когда вырасту, то стану великим героем? Ты меня научишь? Я буду много сражаться, совершу немало подвигов и завоюю себе царство… Мой отец был добрым и справедливым королем, пока не пришел колдун. Он заколдовал отца.
Мальчик, казалось, проникся доверием к варвару, и это было лестно, но сейчас превыше всего ему хотелось отдохнуть.