И брат Исайя отправил ко мне Памелу. Она прикасалась ко мне всякий раз, когда мы говорили, склонялась над моим плечом, и волосы падали ей налицо.
— Заходи ко мне, — звала она, скользя пальцами по моему предплечью. — Страшно за тебя теперь, когда ты один. Я всегда придумаю что-нибудь для высокого, сильного одинокого мальчика.
«Она постарается прибрать тебя к рукам, — зазвучал отцовский голос в моей голове. — Эта крашеная блондинка».
На самом же деле Памела боялась меня, как и все. Я мог сделать или сказать что-то такое, что разрушило бы их веру. Обладать такой властью не стоит никому, а тем более подростку.
Я поступил плохо, и это привело к катастрофе. Но я предпочел верить, что мой отец так любил меня, что не мог совершить самоубийства, пусть даже это стоило бы мне вечной жизни. Я не стыжусь своего выбора.
— Не понимаю, почему вы все, даже мистер Лейн, пляшете под ее дудку, — сказал я однажды Биму.
Мы стояли чуть поодаль от трейлеров. На веревке сушилось белье Кэтлин. Ее старое синее платье раздувалось, словно облегало чье-то тело. Я только что услышал, как Памела сообщила Лейну, что мой отец больно уж рукам волю давал, — и потому я был разозлен. Мой отец так мало интересовался женщинами, что я и появился-то на свет почти чудом.
Бим сказал, что, когда женщина флиртует с тобой, трудно не ответить тем же. Но он сказал также, что нам, двум настоящим мужчинам, сложно говорить о женщинах в таком вот духе. Поэтому он перевел разговор в общий план.
— Ладно, вот что я скажу. Некоторым мужчинам не нужно воображения. Некоторые включаются, как только захотят. Они не терзаются вопросом, а настоящее ли это, — им без разницы. И они не отличают женщин, которые стараются выглядеть сексуальными, от сексуальных женщин.
Позади нас послышался шорох шагов по гравию. Я понизил голос:
— А мистер Лейн тоже из таких?
— Думаю, мистер Лейн — хорошо воспитанный человек. Не беспокойся о нем.
(4)Аддисон сидела на втором этаже за компьютером, вытянув шею, точно черепаха, и почти что сгорбившись под серой шалью, прошитой зелеными нитями. Компьютер стоял очень неудобно. Может быть, в студии все было устроено лучше.
— Женщина, которая взяла Томаса Гранда, только что была у самого дома, — сообщила ей Рима. — Я сказала об этом Тильде и Мартину, но они не проявили интереса.
Риме пришло в голову, что, случись это в романе А. Б. Эрли, Мартин и его мать стали бы подозреваемыми. А в романе Дафны Дюморье — преступниками. У Мартина имелся мотив, у Тильды — возможность. Вся история могла быть изощренным прикрытием для продажи куколок через Интернет ничего не подозревающим поклонникам Максвелла Лейна. Поэтому оба и проявляли такое равнодушие.
Но тогда неожиданное вторжение Памелы Прайс выглядело совсем надуманным: плохо сколоченный сюжет.
— Кажется, только я интересуюсь этим делом, — бросила Рима. — Я и Максвелл Лейн.
— Ну какое же это дело!
Аддисон распрямилась и повернулась к Риме. На подбородке у нее была неглубокая царапина. Обитатели «Гнезда» — по крайней мере, те из них, что спали с таксами, — часто просыпались с неглубокими царапинами на подбородке. С Римой это случилось пятью днями ранее, но сейчас царапины уже были едва заметны.
— И так ясно, чья это работа — поклонница Максвелла, сбежавшая из психушки, вот и все. До сих пор не могу поверить, что у демократов большинство в сенате.
— Считая с Либерманом,[51] — напомнила Рима. С чего тут быть счастливыми? Жизнь так коротка. И, решив вывалить сразу все плохие новости, прибавила: — Мартин, может, останется на обед.
Глава пятнадцатая
Поскольку в их маленьком обществе существовала одна открытая вражда и несколько тайных, обед прошел примерно так, как и можно было ожидать. Еда оказалась вкусной.
Аддисон хотелось говорить о политике. Ее веселило, что последних двух провалившихся республиканских кандидатов в сенаторы звали Бернс и Аллен. Пора бы уже республиканцам сказать «спокойной ночи».[52] Рима поняла шутку, но откуда она знала фразочку из шоу, которое прекратилось задолго до ее рождения? Мартин наверняка был заинтригован, но никак не проявлял этого, углубившись в решение сложной задачи: как выпросить добавку, не показав, что еда понравилась.
Тильда предпочитала разговор о вещах приземленных.
— Этого быка держали на подножном корму. Обычно их кормят зерном. Мы вообще уже состоим из зерна. Я стараюсь при готовке обходиться без зерна.
Мартину хотелось поболтать с Римой.
— Ты, наверное, чертовски счастлива, что уехала из Кливленда.