Да и дела никакого не было. И тем самым ipso facto, как сказал бы Оливер, не было никакой необходимости расследовать его. Рима могла бы заняться чем-нибудь другим. Научиться играть на гитаре. Освежить свой французский. «La plume de ma tante est sur la table». Посекретарствовать немного у Аддисон, о чем когда-то шла речь. Сменить постельное белье, наконец.
Рима спустилась вниз, в помещение для стирки, чтобы забрать свои простыни прежде, чем это сделает Тильда. Возвращаясь к себе с мягким, пахнущим мылом бельем, она ненадолго задержалась у компьютера — отправить письмо Мартину.
Вечером она уже могла с уверенностью сообщить Тильде, что Мартин приедет к обеду и останется ночевать, если в магазине его подменят.
Глава двадцать первая
На следующее утро Рима пропустила завтрак с Коди и Скорч, чтобы разобраться с посланиями от Констанс. Собрав вместе все непрочитанные письма и открытки, она улеглась в постель. Внизу суетились собаки, явно вернувшись с прогулки. Часы в холле пробили полчаса и сделали это еще три раза, прежде чем Рима закончила. Ей удалось найти еще пять упоминаний о Биме, которые она поделила на две группы: о Биме реальном и о Биме вымышленном.
Январское письмо: «Пришла рождественская открытка от Бима. Ты, наверное, знаешь, что он стал папой. Очень мило с его стороны, ведь мы так давно не виделись». (Римин отец — реальный Бим.)
От 17 марта 1978 года: «Мы такие же старые, как здешние холмы, и скрипим при ходьбе. Здесь не видно свежих, молодых лиц с тех пор, как перестал заскакивать Бим. Целую вечность! Когда отец Райкер запретил нам обзаводиться детьми, он явно не думал об отдаленном будущем». (Реальный Бим).
От 14 сентября 1983 года: «Я все-таки убеждена, что Бим невиновен. Есть куда более легкие способы избавиться от жены». (Вымышленный Бим.)
От 7 февраля 1984 года: «Боюсь, что мы все же не сойдемся насчет Бима, мистер Лейн. Я вспомнила кое-что важное: у Бима всегда была аллергия на кошек — моментально появлялась сыпь, и он начинал задыхаться. Он бы просто не смог держать кошку столько времени, сколько нужно, чтобы намазать яд на когти. И очень сомневаюсь, что его жена вообще когда-нибудь держала кошку в доме, — разве что собиралась расправиться с ним! Но тогда она получила по заслугам». (Некая комбинация из реального и вымышленного Бимов.)
От 30 сентября 1988 года — последнее упоминание: «Видела ужасный сон про несчастного старика Богана: он чинил крышу у отца Райкера, и я вскарабкалась по лестнице — сказать ему, чтобы он был осторожнее. Бим подошел ко мне с молотком — глаза черные и как бы подернутые пленкой, точно жабьи. Я оттолкнула его, и он полетел с крыши. Потом я подумала, что надо посмотреть, не убила ли я его. Или проснуться, что я и сделала. Целый день была сама не своя из-за этого.
Нет, насчет Бима Вы все-таки не правы: он любил Богана, а тот — его». (Реальный Бим.)
Дальше Констанс жаловалась на артрит, из-за которого пальцы превратились в настоящие когти: она даже одевалась теперь с трудом и не знала, сможет ли вообще держать в руках ручку. Но, как писала она, не стоит ее жалеть: у нее столько друзей в разных концах страны, она обучится жать на клавиши кончиком носа! Однако это письмо было последним.
(2)После смерти отца месячные у Римы не отличались регулярностью. Теперь, когда они случились, стало понятно, откуда взялись вчерашняя усталость и сегодняшнее нежелание вылезать из постели. Ночная рубашка и простыни были испачканы кровью: все, что Тильда только что выстирала, опять подлежало стирке. Может быть, Риме следовало извлечь из этого урок. Но она предпочла погрузиться в размышления о том, что женщины удаляют обличающие пятна гораздо лучше мужчин. Этакое оружие из арсенала тайного женского знания. Предполагается, конечно, использование в мирных целях.
Рима приняла душ, оделась и пошла с горой постельного белья в помещение для стирки — не могло быть и речи о том, чтобы позволить Тильде выстирать это. Однако та уже запускала машину, чтобы приготовить простыни для Мартина. Все, что принесла Рима, пошло в общую кучу.
— Сегодня на обед будет особенный чай, — сообщила Тильда. — С листьями малины и кошачьей мятой.
Рима никогда раньше не имела дела с кошачьей мятой, но слово это звучало до невозможности игриво. Они пошли на кухню и стали дожидаться, пока закипит чайник. На холодильнике, прикрепленное магнитом, висело письмо от очередного поклонника.
Уважаемая миссис Эрли!