Рита обмякла. Вдруг события последних дней стали всплывать в её памяти. Но теперь всё будто перевернулось и казавшееся тогда логичным и естественным, сейчас предстало в ином свете.
– Дайте воды… – тяжело дыша, проговорила Рита. – Я… Мне… Пять минут и я выйду…
Пока редакторы бегали за водой, Рита старалась взять себя в руки. Ей кровь из носу необходима передышка. Она понимала: ей предстоит не возвращение в студию, а поход на бойню. И её тушка – основное блюдо. Осталась интрига: кто будет её мясником и поваром.
На роль мясника идеально подходил её «карманный пиарщик». Она вспомнила, как Фока выбивал максимальный гонорар за этот эфир при условии жёстких штрафов. Как Фока, в своей кошачьей манере, выпотрошил у неё всю информацию о её ребёнке. Как Рита сама написала ему адрес и телефон своей мамы, под клятвенное обещание Фоки спрятать их от журналистов хотя бы до регистрации в ЗАГСе…
– Вы успокоились? – рявкнул редактор.
– Я готова вернуться в студию. – дрожащим голосом ответила Рита.
Шаг, снова шаг, ещё… Рита реально ощутила себя животным, идущим на убой. Она ждала: кто и с какой стороны оглушит её током, дабы её конвульсии и выброс адреналина не повлияли на качество мяса и шкуры.
– Рита вернулась, давайте её поддержим аплодисментами. – как ни в чём не бывало произнёс ведущий.
«Вот и мой повар» – подумала про себя Рита, внимательно разглядывая холёного ведущего. Он же смотрел на неё как на вонючую лужу, которую придётся перепрыгнуть, чтобы дойти до нужного места. Прыгать нужно аккуратно. Иначе грязные брызги тяжело потом отмывать.
Рита осмотрелась. На «героических диванах» развалились родители Сергея. Видимо, пока она отсутствовала, отец и мамаша изрядно промыли мозги своему сыночку. Серёженька, словно 3-летний малыш с энурезом, неподвижно сидел на диване, будто врос в него. Так ведёт себя ребёнок, когда тому кажется, что то пятно, которое он нафурил, будет менее заметно.
– Рит, – участливо начал ведущий. – Пока вас не было, мы узнали про вашу дочь. Ей четыре годика?
– Да! – твёрдо заявила Рита. В её памяти ясно всплыли все рекомендации Фоки про скорость и конкретику ответов. По иронии судьбы ей пришлось воспользоваться советами того, кто довёл всю ситуацию до абсурда. – Ей 4 года. Она живёт с рождения у моей мамы.
– Как давно вы не видели своего ребёнка?
– Давно. – на неудобные вопросы Рита решила отвечать быстро и односложно.
– Ваша мама с вашей дочерью в студии. Сейчас я прошу зал вести себя корректно. Ребёнку всего четыре года.
Рита именно этого «визита дамы» боялась до жути. Мать безнадёжно спилась еще 20 лет назад. Как она до сих пор жива – загадка для медиков. Как и почему ей доверили опекунство над внучкой – загадка для любого здравомыслящего человека. Больше всего Рита опасалась, что эти вопросы начнут задавать гости в студии. А там недалеко и до прокурорских проверок и визитов органов опеки.
И, как это часто случается, самые страшные подозрения оказываются самыми оптимистичными. Такого перфоманса а-ля «цыганочка с выходом» стены студии ещё не видели.
Это был звёздный час для маман! Видно: человек готовился задолго. Почтенной публики предстало нечто, что описывать можно лишь по составным частям. Ведь всё вместе это невозможно даже представить.
Внизу: шлёпанцы – вьетнамки и поношенные леопардовые лосины. Посередине: тугой пояс-резинкой, который был в моде, когда на дискотеке отжигали под «Modern Talking». По краям пояса, словно перебродившее тесто, свисал жир. На груди – огромное боа из перьев неизвестной даже Красной книге, птицы. Боа было обмотано так старательно, что невозможно разглядеть – надето ли что-то под ним? На шее – бултыхались, словно поплавки, десятки разноцветных бус из пластмассы. Лицо… выловленной аккурат к юбилею сказки Андерсена, дохлой Русалки. Ведь то, что фотографируют на паспорт, представляло собой сплошное месиво. Физиономия – безглазая и безносая. Рот можно идентифицировать лишь по размазанной фиолетовой помаде. Волосы густые, тронутые сединой и дешёвой краской. Причёска… хм… То ли волосы были странно зачёсаны, то ли колтуны были насколько запущены, что их невозможно было в принципе расчесать и помыть… Короче: укладкой «это» назвать сложно.
И вот, рядом с этой «дамой», на тоненьких ножках, обутых во взрослые калоши, шла девочка. Девочка была не по возрасту одета: непонятные, крохотулечные шортики, еле прикрывавшие попу и непомерно растянутая «вширь» короткая футболка. Причёска была такая же, как и у бабули: только колтуны пока не тронула дешёвая краска и седина.
На контрасте девочка смотрелась, будто рядом с чудищем шёл бедно одетый ангел. Ангел тащил в двух руках авоську времён СССР. В авоське – литровая банка с каким-то перебродившим, бурого цвета, веществом.