Но постепенно Сибори успокаивался, и к нему возвращался прежний азарт, непередаваемое чувство власти над кем-то, как если бы они играли в игру, ставка в которой – земное существование. Ранее силы были примерно равны: глупый, но знатный старик, привыкший верить в старые сказки и полагать, будто духам есть дело до этого мира. Теперь же его соперник – умный и знатный господин, привыкший надеяться на себя, в меру жёсткий и принципиальный. Но разве тем не слаще будет вкус победы, если удастся заставить этого мужчину, как того старика, есть у себя из рук?
Когда слабый зверь не может одолеть сильного, он отступает. Но после слабые звери сбиваются в стаю, и такая стая вполне способна одолеть того, кто поодиночке легко перебил бы глупых животных. Природа мудра – так отчего же не воспользоваться её примером? Следовало лишь только отыскать среди воинов тех, кто верен покойному владыке Юга, и распалить костёр их ненависти, не дать ярости затухнуть, а людям – склониться перед союзом с убийцей их господина. Да и толпой глупцов легче манипулировать, чем одним равным человеком.
С деревьев капала вода: после ночного дождя солнце так и не показалось, и потому царили холод и сырость. Грязная дорога вела к востоку, и Сибори знал: совсем скоро на пути их встретится деревня. Пусть покуда ещё далеко до заката, нужно будет убедить господина Кадани остаться там на ночлег. Во время длительной стоянки есть возможность поговорить с солдатами, да и после пересечения границы, в восточной провинции, уже сложнее станет подобраться к владыке Востока.
Но и убеждение теперь не понадобилось: когда на горизонте показалась деревня, Йошимару слабым голосом попросил:
- Давай остановимся. Я… неважно себя чувствую.
Этого мальчика можно было понять: он променял свою гордость, свою честь на любовь, и нельзя сказать, чтобы Сибори одобрил этот его выбор. У глупого мальчонки были все шансы одолеть склонившегося пред ним господина Кадани, но Йошимару предпочёл склониться сам. И это злило, не давало покоя, словно произошедшее задело что-то в его душе.
Йошимару не сумел совершить убийство, не сумел пролить кровь того, кто был ему дорог. Ещё свежо было в памяти воспоминание, как глупый мальчишка рухнул в объятия любимого, едва не плача, не стесняясь того, что кругом гибли воины их армий. Связь, которую не смогла задушить и разорвать война и чужие смерти. Почему это так беспокоило, причиняло столько не до конца ещё осознанной боли?
Воины разместились близ местного постоялого двора: не всем нашлись комнаты, и часть предпочла остаться покуда во дворе, охраняя вход. Сибори сидел, привалившись спиной к стене, когда неожиданно послышался пронзительно знакомый голос:
- Остановись, пока не поздно.
Побледнев, смотрел лис на то, как приближается к нему Шигэру, такой же, как при жизни. Не виделось в его лице свойственной покойникам желтизны, и не походил он вовсе на мертвеца. Выглядел он так, будто просто пришёл прогуляться сюда, к постоялому двору деревеньки у восточной границы.
- Ты… Ты жив? – чуть слышно, с тенью надежды спросил мнимый колдун. Сердце будто бы само по себе рвалось на куски, а знакомая усталая улыбка ранила сильнее вонзённого в грудь ножа. Шигэру мягко дотронулся до плеча своего возлюбленного и, не отвечая на вопрос, присел рядом:
- Ты знаешь сказку о сокровенном желании?
Сибори отрицательно покачал головой, чувствуя слабое головокружения и чуть склоняясь на такое реальное, тёплое плечо любимого человека. Шигэру тепло улыбнулся, продолжая:
- Однажды, на берегу моря, жил один нищий рыбак. Всего-то богатства у него было, что его сети, жалкая хибара да маленькая дочь: жена его умерла в родах, оставив после себя это бедное дитя. Отец то и дело колотил девочку: казалась она ему глупой, ленивой и ненужной. Всегда мечтал он быть богатым человеком, а не нищим, каким был с самого детства. И однажды явился к нему дух, сказавший: я дарую тебе богатство и славу, но взамен убей и отдай мне свою дочь, которую ты так ненавидишь. Недолго думал рыбак: убив девочку, получил он желанное богатство. Но подкрадывалась старость и одиночество, и понял он: некому оставить это богатство, никто не придёт поддержать его в смертный час…
- К чему ты это говоришь? – отчаянно ухватившись за руку Шигэру, спросил Сибори. Почему-то казалось мнимому колдуну: если сейчас он удержит возлюбленного, тот никогда больше не уйдёт. И исчезнет эта противная боль, это мерзкое чувство у сердца…
Шигэру лишь покачал головой:
- Ты сам это поймёшь, когда придёт время… Я лишь хочу, чтобы не было слишком уж поздно.
Сибори моргнул, не понимая, что произошло. Мгновение – и его возлюбленный исчез, растворился, оставив после себя лишь слабый и, верно, мерещащийся лису аромат лекарственных трав. Всё так же сидел он у стены, но в полном одиночестве.
- С кем вы говорили, господин? – спросил один из стороживших вход солдат. – Рядом с вами никого не было…
Сибори промолчал.
========== Глава XXII: Опасные мысли ==========
Постепенно опускалась темнота, но Сибори не спешил уходить: сейчас ему нужно было общество не господина Кадани и его возлюбленного, а простых солдат. Нужно было начинать осторожно, издалека, разузнав, прежде всего о царящих средь воинов покойного владыки Юга настроениях. И потому он не уходил под крышу, а лишь прислушивался к тем разговорам, что вели, совершенно не стесняясь в выражениях, солдаты у костра.
- Может, хоть теперь угомонятся, - осторожно начал один из них, мордатый желтокожий мужчина, походящий более на купца, чем на воина. Наверное, из тех, что устремились на военную службу, видя в том несомненное преимущество и возможность обрести столь желанную славу и власть. Да только удержаться на этом пути дано лишь сильным, купцы же по природе своей слабы и склонны более к стабильности, нежели к риску.
- Ты, верно, шутишь? – уставился на «купца» второй солдат, чью щеку рассекал шрам. А этот уже больше похож на воителя, но, несмотря на тонкую тёмную полоску усов над губой, видно, сколь он молод и неопытен. Скорее всего, мальчик, отчаянно жаждущий походить на героев из древних легенд и сказаний. И покуда не видно среди них того, кто мог бы оказать сопротивление, не довериться «колдуну», коим они считали Сибори: ведь кого-то из них он ранее избавил от сильной хвори.
Молодой солдат продолжал, глядя на старшего товарища:
- Ты, никак, слепой?! Или тебе легче не понимать, что происходит?!
- А что происходит? – потеряно поинтересовался «купец», и даже Сибори подивился тому, с какой горячностью говорил молодой воин. Тот же продолжал:
- Наш прежний господин мёртв, а его сын якшается с убийцей! С какой стати нам ему повиноваться?
- Ну, знаешь ли, лучше уж так, чем друг друга на части рвать, - передёрнулся «купец», пытаясь скрыться от неодобрительных взглядов товарищей. Сибори довольно усмехнулся, ведь оказалось, что почти что и не нужно будет лгать этим воинам. Довольно лишь сказать о памяти господина Курокавы – и многие из них пойдут за колдуном. Сейчас стоило лишь ненавязчиво подтолкнуть это толпу, будто камень, повисший над пропастью у самой вершины горы: ткнёшь его, и он превратится в грозную силу, сметающую всё на пути своём.
- Вы правы, - спокойно заговорил Сибори, и словно разорвалось что-то в воздухе: солдаты тотчас замолкли, уставившись на колдуна. Тот пару раз вдохнул и выдохнул, начиная говорить: отныне нельзя было позволить быть неубедительным. Сейчас не было времени на тщательное продумывание планов, ведь совсем рядом расположились и воины господина Кадани. Следовало поспешить, но при этом не совершить ошибок, да надеяться, что эти неразумные создания прислушаются к нему.