- Я знаю, чем подкрепить свои слова, Джиро. А на чём основаны твои речи? Не на желании ли просто оспорить мою позицию, что бы я ни сказал, что бы ни думал?
Пусть сейчас голос старика звучал твёрдо, но в душе он трепетал, зная: если даже покорный сын, поддавшись гневу, готов спорить с ним, то вскоре и остальные не пожелают оставаться под его властью. И что тогда?
- Можешь говорить, что пожелаешь, отец. Да только я уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, как распорядиться нашей армией. Разве ты не готовил меня к тому, что однажды я буду править Севером, или, быть может, даже всеми островами? Сейчас у нас есть шанс поспеть вовремя, застав войска Шинджу и Кадани сразу же после боя, когда они ещё не успеют оправиться. А если мы будем ждать, они просто разойдутся. Ты полагаешь, у них есть причины стоять насмерть, до последнего солдата? А если и есть, то уверен: они станут рисковать жизнями сотен людей лишь из-за собственной прихоти?
- Старик Шинджу точно не будет, - вынужден был согласиться владыка Севера. Ныне он пытался заставить себя испытывать к сыну уважение, но ощущал лишь растущий страх.
- Тогда я прикажу немедленно объявить: всем солдатам надлежит готовиться к походу. Думаю, если приказать завтра явиться до рассвета следующего дня, мы ещё успеем.
Рийота Шукима молчал: до того он не сталкивался с сопротивлением со стороны сына, и потому не знал, как надлежит поступать в подобной ситуации. Указать молодому мужчине, коим давно уже является Джиро, что его место в доме – второе после отца? А что помешает в таком случае привыкшему идти напролом сыну избавиться от владыки Севера, и самому занять его место? Может, Джиро и не пожелал бы отцу смерти, но страх подобного исхода был слишком велик. И потому правитель северных земель молчал, не находя достойного ответа на слова и действия сына.
- Я отправлюсь вместе с тобой, - всё же предпринял Рийота Шукима последнюю попытку удержать происходящее под контролем. Много лет ему это удавалось, но лишь потому, что сыновья держались под его властью. Он ожидал подобных слов от младшего, но чтобы Джиро подпал под влияние мальчишки…
- Тебе нет нужды в этом, отец. Я и Ичиру справимся сами; ты же веди дела, как прежде, и присмотри за Изуми и Ясу: если они пострадают, знай: к ответу я призову тебя.
Пусть голос Джиро и не дрожал, господин Шукима понимал: сын сейчас снова говорит не своими словами, подражая кому-то. Но кому? Неужели теперь он избрал своим лидером жалкого несовершеннолетнего брата, походящего лицом на девицу? В это верилось с трудом.
И всё же действия Джиро заставляли поверить.
========== Глава XXXVIII: Исчезающий голос ==========
В ожидании Сибори лишь смотрел на господина Кадани, на то, как тот произносил какие-то полные высокопарного вздора речи, обещая им мир и скорую победу. Яд уже был готов; на его создание лис потратил почти целую ночь. Конечно, можно было и не мудрствовать, да и отравить владыку Запада обыкновенными травами, что можно собрать близ любой дороги в этой части островов. Но Сибори желал подстраховать себя, и использовать тот яд, от которого противоядие известно лишь редкому лекарю: мнимый колдун чувствовал в Безликом ум и силу, и потому не желал просто так подставляться под удар. Может ли быть, что столь разумный человек позволит своему господину явиться на переговоры не подготовленным, без прихваченного с собою противоядия от простейших ядов? Ничего.
Тем временем владыка Востока приблизился, и лис чуть склонил голову набок: пусть и соблазнительно выглядело стремление занять место Йошимару в сердце этого сильного мужчины, он уже отказался от подобной мысли. Слишком свежа ещё рана, и не стоит её тревожить, покуда не заживёт; да и заживёт ли?
- Ты отправишься на переговоры со мной, и поднесёшь яд сам, - отрывисто приказал последний из рода Кадани. Сибори лишь покорно кивнул, понимая: ежели яд обнаружат до того, как его изопьёт владыка западных земель, Сабуро Кадани не станет защищать отравителя, выдаст его на чужой суд. Стремясь показать себя с лучшей стороны, лис проговорил:
- Я также приготовил противоядие – вам ведь придётся пить этот яд из одной чаши с господином Шинджу, дабы подтвердить свои добрые намерения. Вот эта трава может защитить вас: положите один лист под язык, когда отправитесь на переговоры. Предупреждаю: он достаточно горек, но иного пути защититься от яда нет.
- Благодарю, - холодно проговорил владыка Востока, принимая противоядие. – Поспешим: уже скоро рассвет, и ты должен идти вместе со мной.
Сибори вдохнул глубже, стараясь удержаться на ногах. Он уже забыл, когда в последний раз спал, и от усталости готов был едва ли не лечь прямо на сырую, промёрзшую землю. Наверное, оттого не поразил его тихий голос за спиной – голос, который он уже успел и позабыть за то время, что не доводилось слышать его:
- Ты уверен, что тебе стоило делать это?
Такой знакомый голос сейчас казался лишь шелестом листвы, задеваемой каплями дождя, лишь отблеском минувшего. Был ли он, или, быть может, приснился? Лису легче было бы думать: всё ложь, не жил он никогда в той маленькой хижине на окраине бедной деревушки. Другой, не он, покинул те края навсегда; он же вовсе не должен знать, кто сейчас зовёт его.
- Ни в чём нельзя быть уверенным до конца, Шигэру. Самоуверенность – первый шаг к падению, даже если под нею имеются основания.
Сибори не оборачивался, не зная, что увидит за спиной. Будет ли у явившегося призрака лицо, или же будет он подобен оборотню, что крадёт чужие лица, не имея собственного? Пусть и глупо было бы верить в те сказки, что в ходу были у безграмотной черни, к коей лис себя никогда не относил, но не мог он избавиться от страха, от нежелания видеть того, кто стоит за спиной и говорит с ним.
- Разве не стоит верить в благополучный исход дела? Я думал, ты веришь в то, что когда-нибудь сможешь стать правителем всех этих земель. А ты уже сам не веришь в это?
Зажмурившись, отравитель опустил голову. Голос за спиной не давал успокоиться, вернуться в столь привычное и желанное равновесие. Призрак заставлял его задуматься о том, о чём он старался и не помышлять: добился ли он хотя бы чего-то, или одна только ошибка стала для него роковою? Может ли быть, чтобы у него и в самом деле не осталось ни шанса подняться выше, чем был он сейчас?
- Верить и быть уверенным – не одно и то же. Я думал, ты понимаешь это.
Завывания ветра и мерный стук небольших кусочков льда, в которые обращались дождевые капли на своём пути с небес, да тихий шёпот последней опадающей листвы сливались с голосом призрака, будто составляя с ним единое и неделимое целое. Разве разумно слушать духа, того, чьи кости давно сгорели и рассыпались пеплом, того, кого сам когда-то отправил на ту сторону Отражённых Небес? Нет… Не сам. Не он.
- Я не понимаю другого, Сибори: что ты хочешь сделать теперь? Ты мечешься с одной стороны на другую, надеясь отыскать достаточно легковерного противника. Может, стоило раньше признать: тебе не по силам обмануть тех, кто хоть вполовину так же умён, как ты. Много ли чести – одолеть глупцов?
- Раньше ты не осуждал меня, - с усмешкой заметил мнимый колдун. – Что бы я ни сделал, что бы ни случилось – ты не осуждал меня. А значит, ты – не тот, кем кажешься, дух. Ты – лишь тень того, кто был прежде: он никогда не стал бы говорить со мной, пытаясь разуверить в моих силах.
- Кто сказал, что мёртвые на века остаются такими, какими были при жизни? – бледная ладонь, будто сотканная из дрожащего лунного света, легла на горло, и неясно было: то ли Шигэру желал просто прикоснуться, то ли задушить и увлечь за собою своего убийцу. – Ты изменился. И я могу измениться.
- Тебя нет, Шигэру. Ты мёртв, а значит, не можешь сейчас говорить со мной, - заметил Сибори, сам не зная, кого пытается убедить: явившегося духа или же самого себя. И всё тем же тающим эхом пронёсся над остывающей землёй ответ:
- Может, меня и нет. Но тогда признай, что ты безумец: нельзя говорить с тем, кого не существует, будучи в здравом уме, не так ли? Этому тебя тоже должны были научить.