Конечно, потом она долго была с ним наедине, успокаивала его и всячески пыталась доказать, что права. Возможно, я подозревал, что они были близки в духовном плане, ему она всегда нравилась … ход ее мыслей и чистота ее логики всегда привлекали Гильгамеша, искавшего истину. Но это все равно не помогло.
- Нет. Я не сделаю этого. И дело не только в том… что я ограничена этим телом. Это было бы лишь бесплотным желанием тебя утешить и дать надежду, которой суждено умереть. Нет, я не сделаю этого… потому, что тебе, Гильгамеш, заплатить за это желание нечем. Отнятую жизнь можно вернуть только при одном условии… отдать взамен другую. В вашем с Энкиду случае сразу ясно, что равноценной платой за его жизнь будет твоя. Если ты готов, я открою тебе портал в мир Ночи, и ты можешь отправляться на его поиски, однако вернется кто-то один из вас…
Гильгамеш действительно был преданным и ей и Энкиду и самому себе. И все же решил отправиться в страну мертвых, чтобы вернуть своего друга. Но теперь, зная на что она способна, он больше не верил в нее. Перед своим путешествием он пришел ко мне с непоколебимой решимостью, но дрожащими руками…
- Я понял… друг мой, она настоящее зло… Риэминор, прошу тебя… давай убьем ее. Давай убьем Лилианну.
2.
Первая Вселенная. Королевство Шумер. Город Урук.
Мы пригласили ее погулять за город в пустыню, на удивление легко она согласилась. Она не врала, когда говорила, что ничего не узнавала о жизни Лилианны и ничего не стала узнавать даже после того, как наш разговор состоялся. И все же я ощущал, что она слишком легко согласилась пойти на эту прогулку, будто знала наперед о том, что мы задумали. И много лет спустя после окончания первой войны я понял, что действительно знала… наслаждалась нашей беспомощностью.
Мы взяли двух белых лошадей, которых Гильгамеш любезно подготовил. Он нервничал и это было заметно, учитывая, что после того случая она была к нему безмерно расположена. Он колебался и его душевное состояние было близко к умопомешательству.
- О, погода прекрасная! Пустыня все же красивая… -я ехал позади них. Гильгамеш с девочкой на другой лошади.
- Я рад, что тебе нравится, Лилианна, - спокойно произнес Король Урука и в тоже время обернулся ко мне. Я кивнул.
- Кажется будто бы ты в печали? Мы ведь договорились, что твой траур уже закончился? Риэминор вон тоже и-за тебя грустит.
Я больше ничего не боюсь. Я больше ничего не желаю, кроме того, как убить ее.
- Лилианна, - лошади остановились. Гильгамеш развернул коня, и мы поравнялись. Теперь она смотрела на меня. – Ты хотела узнать о том, кто была для меня девочка, в чьем теле находится часть твоей души?
- Сейчас самое время, да? – ее глаза не выражали удивления, Гильгамеш опустил голову.
- Боюсь другого времени может уже и не быть.
Почему она не остановила нас? Могла бы… но не захотела, дала начаться войне…
- Хорошо, я слушаю тебя, Риэминор…
Я рукой подал знак Гильгамешу. Она даже не вскрикнула, когда сквозь ее тело прошел кинжал. Когда она упала с лошади я спрыгнул и ухватил легкое тело, положив его на песок. Из глаз Гильгамеша полились слезы, он бросил окровавленный кинжал рядом с нами и спрыгнув с лошади, отошел от нас, белое платье девочки моментально покраснело. Он попал ей между ребрами, скорее всего задев легкое, потому что она стала тяжело дышать. Я положил ее голову к себе на колени.
- Лилианна была для меня всем. Всем тем, чего тебе, бесчеловечной ящерице, никогда не понять. Я не смог защитить ее и это правда. Но я делал все только для нее. Сама Атлантида была построена только для нее. Однако, я не мог ее признать. Королям запрещено иметь тех, кого они могли бы любить, иначе… это автоматически ставит их жизни под угрозу. Я любил и ее мать, однако она умерла во время родов. Я приказал отдать девочку в простую семью, спрятав ото всех… я дал ей только имя. Лилианна. Я не мог быть рядом с ней, не мог ничего… я плохой отец, это правда. Она умерла от болезни, и я похоронил ее, мечтая умереть вместе с ней… но тут явилась ты в ее теле… и я позволил себе снова доставить ей боль… я позволил тебе осквернить ее тело…
- Зна…ла… - вырвался из ее горла хрипящий звук.
- А как же, драконы никогда не лгут? – я потянулся к кинжалу.
- Я и не лгала… я знала…
- Лгунья… - насмешливо произнес я, стирая собственные слезы, ведь это было тело моей дочери.
- Предатель… твой путь… отныне будет окрашен только кровью…
- Да, ты права… но на этом я не собираюсь останавливаться. Уж прости, свою смерть ты не увидишь!