Глаза графа горели, рот ощерился, как волчья пасть, волосы на затылке встали дыбом.
— Я слышу их и жду, — прорычал он. — Жду много лет.
— Я пришел передать тебе от них весть, — заявил гость. — Можешь называть меня Посланцем, но на самом деле я лишь слуга того, чье Лицо запечатлено на Обратной Стороне Луны.
— Говори, — отозвался граф. — Я слушаю и готов на многое.
Довольная улыбка скользнула по высохшим, как старый пергамент, губам мага. Именно этих слов он и ожидал от оборотня.
— Сегодня ночью в твой дом придет человек. Убей его, — повелительно сказал он.
— И все? — граф удивленно поднял бровь. Так вот она, великая услуга, которой от него ждут?
— Да, — твердо отозвался гость. — Это все, если учесть, что твой дом — сердце спящего Оберона, а чужак, который придет, — бывший король Арелата Арвен Львиный Зев — единственный человек, способный помешать новому повороту вселенной, — лицо мага стало озабоченным. — Уничтожь его.
Оборотень ощерился. В словах фаррадца ему почудился едва скрываемый страх.
— Не слишком ли большая честь для такого жалкого волка, как я? — усмехнулся он. — Смогу ли я выполнить то, о чем ты просишь?
— У тебя нет другого выхода, — ответил гость. — Он придет сюда за твоей головой, хранитель развалин, — в голосе мага звучала издевка. — Я натравил на его след тех жалких тварей, в которых ты превратил окрестных волков. Они понудили его прийти сюда. Не бойся, — гость жестом остановил готовый сорваться с уст графа упрек. — Для того чтобы справиться с его силой, мне нужны были священные стены. Без них я уже пробовал и не добился полного успеха, хотя и смог ослабить короля. Священный круг — вот то, что отнимет его жалкую жизнь! — заявил маг. — В твоем доме каждый камень излучает древнюю память Оберона, — гость с удовольствием обвел глазами жалкие ободранные стены жилища Крискиллы. — Говорю тебе, не бойся. Здесь он будет в моей власти, тебе останется только подойти и убить его.
— Почему ты сам не сделаешь этого? — с недоверием спросил граф.
— Потому что я гость в твоем доме, а ты — хранитель этих великих руин, — напомнил лукавый маг. — Тебе немногое придется делать самому, — тонкая усмешка искривила губы фаррадца. — Однажды Арвен уже был в моих руках, и теперь я — хозяин крови короля. Я могу пустить ее быстрее, а могу замедлить ход. Львиный Зев не сможет даже поднять руки с мечом…
— Если ты можешь управлять им, — подозрительно протянул Крискилла, прищурив свои желтые раскосые глаза, — зачем тебе убивать его?
— Потому что ритуал не был завершен! — с досадой бросил фаррадец. — Мне помешали, и помешали сильно! Теперь я могу управлять им лишь в определенных местах и в определенное время, а скоро он и вовсе избавиться от моей власти! Чем ярче солнце, тем слабее сила луны. Но сегодня полнолуние!
— Хорошо, — оборотень встал со своего шаткого трона. — Я сделаю то, что ты хочешь. Но за это, — с расстановкой произнес он, — ты вернешь мне все, что прилагается к этой короне — пальцы графа скользнули по золотой поверхности венца — А теперь наводи свои заклинания, колдун. Мои стены стерпят и это, они видали многое.
Аль-Хазрад кивнул.
Глава 10
Ночная вода была тихой и на удивление теплой. Арвен знал это обманчивое чувство безопасности на широких реках. Под верхним стоячим слоем, прогревшимся за день, струилось неумолимое сильное течение и били ледяные ключи со дна. Хорошо, что Астин не надо переплывать с ним на тот берег. Впрочем, хорошо ли?
Стараясь скользить по самой поверхности и не опускать ног слишком глубоко, Львиный Зев пытался заставить себя думать только о воде, смотреть только на черную далекую полоску противоположного берега и ощущать только равномерные взмахи собственных рук. Но его мысли то и дело возвращались назад.
Перед самым уходом короля принцесса выбралась из странного логова в сопровождении трех волчиц и подошла к нему.
— Ты все же не хочешь бежать один? — тихо спросила она. Арвен тряхнул головой.
— Я начинаю верить, что ты и правда настоящий король, — усмехнулась Астин.
— Почему? — Львиный Зев угрюмо поднял бровь.
— Волки они или люди, но это твоя земля, — сказала принцесса, — и ты отвечаешь за то, чтобы священный круг жизни на ней не был нарушен. То, что сотворил Крискилла, ломает установленный Богом порядок. Если ты все еще король Арелата, то твое дело исправить случившееся.
— Может быть, может быть, — рассеянно кивнул Львиный Зев. — Сейчас меня больше занимает твое положение.
Астин коснулась пальцами его щеки,
— Тебе будет легче, если ты будешь знать, что я тоже боюсь за тебя? — спросила она.
— Наверное, — Арвен кивнул. — Прощай и не говори им, что ты не моя женщина, а то они разорвут тебя.
Принцесса невесело рассмеялась. Королю показалось, что она вот-вот поцелует его, но девушка этого не сделала…
Надвигавшийся черной громадой противоположный берег таил в себе неизъяснимую угрозу. Арвен печенками чувствовал опасность. Он не ожидал для себя ничего хорошего от места, лишенного даже птичьего писка.
За песчаным отлогим склоном тянулась пустошь. Лишь ветер гулял в чахлых, не по-летнему сухих кустах вереска. Луна заливала ярким неживым светом широкие плешины и играла в отдалении на черной глади болотной воды. Долетавший запах гнили ясно говорил, что дальше земля становилась топкой.
Выбрав себе одиноко стоявшую осинку, Арвен примерился, чтобы сломать ее и сделать слегу, но дерево легко поддалось, и, к удивлению короля, он вытащил его из почвы вместе с корнями. Неглубокая ямка тут же заполнилась темной водой. Выругавшись, норлунг двинулся дальше, слегка подбрасывая в руке ненадежный кол. Он знал, что болотная древесина имеет привычку крошиться в самый неподходящий момент.
Короля приводило в недоумение всякое отсутствие живности среди этих, казалось бы, благодатных для цапель, ужей и лягушек топей. Места были мертвые, и, когда мокрая трава или осклизлый корень обвивались вокруг сапога, норлунг меньше всего думал о змеях.
Львиный Зев не был робким человеком. Вся его предыдущая жизнь могла послужить доказательством этого. Но и ему становилось не по себе, когда он, выбирая слегой твердое место, переставлял ногу, с чавкающим звуком вытащив ее из болотной жижи. Казалось, тысячи цепких рук тянулись к нему из глубины безжизненных топей, и руки эти принадлежали тем, кто в голодном безмолвии взирал из-под черной воды на полную луну.
Наконец острые глаза путника различили вдалеке странное нагромождение камней. Дико было назвать эти руины зам-ном. Но поскольку вокруг ничего другого не было, то Арвен, чуть поколебавшись, двинулся к ним. Чем ближе он подходил к Реформенному сооружению, тем тверже становилась земля. Какие-то скрюченные деревья у самых стен отдаленно напомнили королю остатки сада. Низкая дверь не была заперта, и это особенно насторожило норлунга.
Вылив из сапог воду, Арвен посмотрел наверх. На уровне второго этажа виднелось окно, достаточно широкое, чтобы туда мог влететь дракон. Выветренная и шероховатая стена показалась бы доступной даже городскому мальчишке, вздумавшему поиграть в штурм крепости. Но, прикоснувшись к ней рукой, король невольно отдернул ладонь. Ему почудилось, что в ответ на его прикосновение весь дом словно потянулся к нему. «Не входи», — шуршала мертвая трава под ногами. «Не входи», — дул в уши слабый ветер. «Не входи», — говорило что-то внутри самого короля. До сих пор Арвен слушался своего звериного чутья, он доверял ему и сейчас, но ничего не мог изменить. Твердо взявшись рукой за наддверный выступ, норлунг полез вверх.
Граф Крискилла сидел на своем шатком деревянном троне, надвинув на глаза золотой венец. Он хорошо видел сквозь узкие прорези в волчьей маске. Свечи в зале были потушены, стол отодвинут к стене, расчищая сцену для ночного поединка. На грязном, давно неметеном полу золой из сто лет назад потухшего камина маг насыпал круг, по сторонам которого нарисовал в пыли какие-то знаки.
Все это не волновало сейчас Крискиллу. Он жил воспоминанием об увиденном глубоко внизу мрачном великолепии своего настоящего дворца и жаждой обладать им снова. Волк чувствовал приближение незваного гостя, но ни беспокойства, ни страха не было в его душе. Он знал, что как только ноги врага коснутся заветного круга на полу, его можно будет просто подойти и убить. Даже если бы Арвен вздумал сопротивляться, граф и на этот случай был совершенно уверен в своих силах. Никакого света в комнате не было. Оборотень отчетливее видел в ночной темноте, а человеку незачем хорошо видеть во время схватки!