- Но ты бы согласился? - спросила я, прежде чем Ридли смог возразить. - Я имею в виду, если бы это было в порядке вещей.
- Почему? Что происходит? - спросил Симон.
- Брин просто крайне раздражена из-за одиночества, и это заставляет ее делать глупости, - объяснил Ридли, подходя к нам.
- Я не делаю глупостей, - уперлась я и с надеждой посмотрела на Симона. - Ну так что, Симон, ты в деле?
- Почему бы тебе не зайти снова, скажем, через полчаса, и мы все это уладим?- спросил Ридли, подталкивая Симона к двери.
Симон оглянулся на меня, уклончиво пожал плечами и вышел. Когда он ушел, Ридли закрыл дверь. Он обернулся и прислонился к ней спиной, испустив долгий вздох, когда поглядел на меня.
- То, о чем я говорю, имеет смысл. Это сработает. - Настаивала я, уже настроенная на его протесты.
- Присядь. - Он указал на стул.
Ридли подошел к двум стульям, стоящим перед его столом, и повернул их так, чтобы они были направлены друг на друга. После того как он сел, он указал на соседний, поэтому я подошла и села напротив него. Он наклонился вперед, уперевшись локтями в колени, и по тяжести в его глазах я поняла, что разговор пойдет не так, как я рассчитывала.
- Ты хочешь, чтобы я был абсолютно честен с тобой? - спросил он.
- Конечно.
- О чем, черт возьми, ты думаешь? - спросил Ридли с такой силой и скептицизмом, что меня это удивило.
- Я... - я пыталась подобрать слова. - Что?
- Ладно, по правде говоря, да, я, вероятно, могу потянуть за некоторые ниточки и заставить это произойти. Если ты действительно хочешь выбраться отсюда, я мог бы поменять ваши с Симоном задания.
Я ждала удара, и он ничего не добавил, поэтому я спросила:
- Но ты же не собираешься этого делать?
- Нет, я сделаю. - Сказал Ридли. - Если ты действительно этого хочешь. И если ты действительно хочешь профукать шанс стать Хёдрагеном.
Я опустила глаза, и когда я попыталась возразить, мои слова вышли жалкими:
- Это не повредит мои шансы.
- Это первый раз, когда Король дал тебе прямой приказ, и он очень простой. И ты не можешь не подчиниться ему. - Вздохнул Ридли и откинулся на спинку стула. - Ты уже в неблагоприятной ситуации, чтобы быть охранником, потому что ты наполовину Скояре, не говоря уже о том, что среди Хёдрагенов лишь несколько женщин.
Я стиснула зубы:
- Мне известно, с какими трудностями мне приходится сталкиваться.
- Я это знаю. - Раздраженно сказал Ридли. - Ты все еще хочешь быть Хёдрагеном?
- Конечно, хочу!
Он покачал головой, как будто не был уверен, что верит мне:
- Тогда объясни, что, черт возьми, происходит с тобой прямо сейчас.
- Что ты имеешь в виду? - Спросила я, но не смогла посмотреть ему в глаза.
- Ты знаешь, что это может разрушить то, куда ты хочешь больше всего на свете, и все же все еще борешься против этого. Почему ты так сильно хочешь выбраться отсюда?
Я сжала зубы, было трудно говорить из-за подступающего к горлу комка:
- Я отпустила его. - Сказала я почти шепотом.
- Константина Блэка? - спросил он, словно зная ответ.
Я отвернулась, уставившись в стену, и изо всех сил пыталась держать свой гнев под контролем. Нерешительно Ридли потянулся и положил руку мне на колено. Это было сделано для утешения, и тепла его кожи через мои джинсы было вполне достаточно, чтобы отвлечь меня.
- Ты поступила правильно, - сказал Ридли. - Сделала то, что нужно для защиты Линуса.
- Возможно. - Я наконец-то повернулась, чтобы посмотреть на него, встречаясь с его взглядом. - Или, может быть, я могла бы сломать ему шею тогда, и сейчас мы все избавились бы от него навсегда.
Если он и увидел холод и ненависть в моих глазах, то не подал виду. Выражение его лица выдавало только беспокойство, и он даже бровью не повел на мои пустые мечты об убийстве.
- Если ты действительно в это веришь, то почему не убила его? - рассудительно спросил Ридли.
- Правду? - Спросила я и вдруг почувствовала, что боюсь сказать это вслух. Но Ридли уставился на меня в ожидании, и мне пришлось, наконец, признать это. - Я не думаю, что он хотел убить моего отца.
- Что? О чем ты говоришь?
- Когда я вошла к нему, стоящему с окровавленным мечом над моим отцом, он извинился и сказал, что был связан с чем-то более важным, чем королевство, - пыталась объяснить я.
- Так ты думаешь, он... что? - Его лоб сморщился, и он покачал головой. - Я не понимаю.
- Это было в его глазах. Сожаление. - Я вспомнила Константина и боль, которую видела в его дымчатых глазах. - Нет, это было раскаяние.
- Угрызение совести? - Ридли выпрямился. - Ты думаешь, что увидела раскаяние в его глазах? И что? Ты просто простила его?