Это показалось бы невыполнимым, если бы у Ридли не было дара убеждения. Обычно он использовал его только на членах приемных семей или школьных чиновниках. Или, в нашем случае, он мог заставить полицейского рассказать нам все, что было известно о пропавшей девочке.
Мне не нравилось заниматься ,бумажной работой, но она могла нам дать ключ к разгадке того, что произошло c девочкой. Если Константин Блэк следил за ней, ее друзья могли что-нибудь заметить, или Эмма могла что-нибудь кому-нибудь сказать.
Она могла пойти с Константином добровольно - ведь прежде, чем стать Хёдраген, он был следопытом, как мы с Ридли, и мог уговорить подменыша поехать с ним так же, как и мы. И если он сделал это, то, может быть, Эмма рассказала кому-то, или хотя бы сказала, куда пошла.
Это было сомнительно, особенно учитывая, как агрессивно вел себя Константин с Эмбер и Шарлоттой, и в каком состоянии, предположительно, была комната Эммы. Но на данный момент мы не могли ничего исключать, и нужно было работать, как можно быстрее, чтобы найти Эмму.
Мы с Ридли разошлись, и я побежала назад в отель, держа куртку над головой, чтобы не промокнуть. К тому моменту, как забежала в вестибюль, мои джинсы промокли насквозь, а перед моей рубашки был влажным и прилип к телу.
Отель был крутой и современный с бесплатной водой в бутылках и чаем в вестибюле, и околачивающимися мажорами, играющими на своих планшетах, сидя на гладких стульях и диванах арт-деко. Мы выбрали его из-за близости к дому Эммы, и разница между нашим люксом с одной спальней и моим чердаком в Дольдастаме была ошеломляющая.
Вид на центр города Калгари из окон был восхитительным, но цвета были слегка искажены, когда я вошла, оставив комнату в относительной темноте. Я скинула свою мокрую куртку и споткнулась о пуф в гостиной. Ридли вызвался спать на раскладном диване, поэтому мои вещи были в спальне, и я вошла в нее, чтобы взять ноутбук.
Если бы я не была так взволнована, спеша войти, беспокоясь о том, что с Эммой произошло что-то плохое, я бы заметила, что что-то не так - шторы были открыты сорок минут назад, когда мы заносили свои вещи, а теперь закрыты, пуф стоял на дороге, скорее всего, специально поставленный перед входом в спальню.
Я сомневаюсь, что заметила бы его - его кожа изменила цвет, идеально гармонируя с окружающей его средой. Но если бы я не была так встревожена, я, определенно, услышала бы шаги позади себя, когда склонилась над кроватью, роясь в своей сумке. И мне хотелось верить, что я бы почувствовала присутствие кого-то, стоящего позади меня.
Но нет. Не почувствовала, до тех пор, пока сильная рука не зажала мне рот и не потащила меня спиной к нему, и острое холодное лезвие не прижалось к моему горлу.
- Ни звука, - прошептал Константин мне в ухо, словно мы были любовниками.
Глава 23.
Соболезнование
Когда я закрывала глаза, я все еще видела ее тело. На берегу реки, где лед и снег все еще сковывали землю, несмотря на то, что шел холодный весенний дождь. Ее глаза были открыты, она не моргала, когда капли воды попадали в них. Ей было пятнадцать, но из-за пухлых щек и кудряшек ее волнистых волос она казалась моложе.
Ее лицо было направлено вверх, но тело было повернуто под неестественным углом - шея была сломана. Пижама - розовые шорты и футболка с длинными рукавами в сердечках и цветочках - была разорвана, а колени расцарапаны.
Эмма Костар сопротивлялась, и, несмотря на все заявления Константина о сожалении и стараниях сделать все правильно, эта юная девочка была убита и брошена на холодном берегу реки.
Ридли вернулся в отель после обеда и обнаружил меня без сознания на кровати, там, где оставил Константин. Я рассказала ему, что Константин подразумевал о ее смерти, и Ридли вдвое усилил свои поиски. Он взял свитер из ее спальни, убеждив детектива отдать ему вещь. Используя одежду, которую она недавно одевала, он наконец-то смог в полной мере почувствовать ее.
Она умерла совсем недавно, и только поэтому Ридли вообще смог почувствовать ее. В конце концов, мы нашли ее на берегу реки, и я хотела унести ее или спрятать, но Ридли заставил меня оставить ее там же, где и нашли. Он позвонил в полицию и оставил анонимное сообщение, так что приемная семья сможет вскоре ее похоронить.
Ее настоящие родители ничего не получат. Как только мы вернулись в Дольдастам, мы отправились сообщить новость. Они, видимо, поняли все, как только увидели нас, мать Эммы забилась в рыданиях, а муж изо всех сил пытался поддержать ее. Мы рассказали им все, что знали и пообещали призвать Константина Блэка и Бента Стама к ответственности. Я не была уверена, поверили ли они нам, или было ли это важно для них.