- Еррунда! А впрочем, черт с ним! Мне всю жизнь не везет. Илья Тимофеевич, друг! Сейчас мне бы денег побольше, а на остальное мне начхать. А то на водку не хватает.
- Шутник ты, Александр Емельянович.
- Нет, я не шучу. Вот дай мне тысячу, нет, пятьсот рублей. А? Жалко? Да, я тебе еще не вернул долг. Извиняюсь.
- Ерунда, Александр Емельянович. Если тебе действительно нужны деньги, я дам хоть сейчас. Вот, на.
Сорокин вынул пачку сторублевок и сунул их в руку Родионову.
- Это мне? Хи-хи-хи! Вот это друг! Спасибо. Только я их пропью.
- Ну и пожалуйста.
- А когда я должен тебе их вернуть?
- Да не надо мне возвращать. Я ведь один. Мне они не нужны.
- О, друг, дай я тебя расцелую. Да… нет, но как же! Чудно как-то: «не нужны!»
- Э, черт! Не думал, что ты так быстро опьянеешь,- тихо, с досадой сказал Сорокин.
- А? Что ты сказал? Ничего не сказал? Ну как же все-таки тебе столько денег не жалко?
- Вот и не жалко. Только я тебя попрошу, сделай мне одну услугу.
- Какую? Пожалуйста!
- Ты мне прошлый раз фотографировал чертежи. У тебя здорово получается.
- Ну?
- Теперь мне нужны хорошие фотографии проекта с опорной башней.
- Нашего проекта? А зачем?-с подозрением спросил Родионов.
- Мне надо продумать технику безопасности к проекту.
- А, понятно, - успокоился Родионов.
- Я тебе заплачу, сколько хочешь, - вырвалось у Сорокина, на которого выпитое вино тоже начало действовать.
- А если мне нужно тысячу, две тысячи рублей! - схитрил Родионов.
- Да хоть пять! - серьезно сказал Сорокин.
Родионов, до которото дошел смысл того, что сказал Сорокин, в упор посмотрел на него.
- Так ты что, шпион? На, возьми твои поганые деньги, - сторублевки разлетелись вокруг Сорокина, а две упали в костер. Но Сорокин спокойно сказал, не обращая внимания на деньги:
- Слушай, хватит дурака валять! Я не шпион, а просто немного подрабатываю. И тебе деньги нужны. Да, я от тебя не буду скрывать. Фотографии, что ты мне дал, я отдал одному человеку. Он мне дал много денег. Они твои. Бери.
Увесистая пачка новых сторублевок упала к ногам Родионова.
- А выполнишь то, что я сказал, еще получишь. Рассказывать кому-нибудь об этом не советую - тебе тоже не сдобровать. Фотографии-то твои.
Кулак Родионова пришелся по острому носу Сорокина:
- Сволочь! Получай еще!
Но второй раз Родионову ударить не удалось. Сорокин отскочил в сторону и почти в упор выстрелил ему в лицо. Затем он обтер тряпкой металлические части ружья, подошел к стоявшему рядом одинокому дереву, положил ружье вниз курками, стволами в сторону Родионова, отломил у ‘дерева сухой тонкий сук и сунул ею в ремень ружья. Каждый, кто наткнулся бы на труп Родионова, неминуемо бы подумал, что он погиб от разрядившегося при падении с дерева ружья.
Собрав свои вещи и деньги и зажав платком кровоточащий нос, Сорокин быстро скрылся в лесной чаще.
Лейтенант Мамедов подбежал к костру и схватил холодеющую руку Родионова. Пульс не бился.
Постояв над трупом несколько секунд, Мамедов кошкой кинулся вслед Сорокину.
Смерть Родионова больше всех «опечалила» Сорокина. Во всяком случае, всем окружающим казалось, что известие о несчастном случае с Родионовым, случайно погибшим от собственного ружья, вывело из равновесия Сорокина. Несколько дней он ходил мрачный, неразговорчивый. Единственным ею утешением была работа.
В проекте Родионова было еще много недоработок, особенно в конструктивной части. И Сорокин, не жалея сил, работал над проектом. Можно было подумать, что он один хотел сделать всю работу за двоих: и за себя и за Родионова. Но вот проект был закончен во всех деталях. В этот же день Сорокин принес разведчикам фотопленку со снимками чертежей и пояснениями к ним.
Капитан, игравший роль «перемещенного», передал Сорокину новую благодарность «хозяина» и обещание в скором времени разрешить уехать из Советского Союза. Сорокин обрадовался возможности отдохнуть некоторое время где-нибудь в Западной Германии или в Америке. Постоянный страх за свою жизнь сильно истощил его нервную систему. Особенно остро он почувствовал это после смерти Родионова. Переживания его были не притворными. В тот злосчастный день, возвратясь домой, Сорокин обнаружил пропажу своей зажигалки. Он был уверен, что потерял ее в стычке с Родионовым. Особенного тут ничего не было. Всегда можно было сказать, что эту зажигалку он подарил Родионову, но все же Сорокин боялся подозрений, которые могли возникнуть. К счастью, как он думал, все обошлось благополучно. И вот теперь близкая перспектива избавиться от этого постоянного страха и ненавистного ему большевистского окружения! На его счете в мюнхенском банке лежала изрядная сумма в марках и долларах,-от удовольствия Сорокин даже щелкнул пальцами.
С такими приятными мыслями Сорокин возвращался из управления в свою новую квартиру на Ледяном острове. На Центральной площади у большого, в ярких цветах газона он увидел группу людей. «Очередная иностранная делегация», - с неприязнью подумал Сорокин. И, на ходу прислушиваясь к словам экскурсовода, мысленно бросил: «Ишь, развел пропаганду!» Но вид иностранной рабочей делегации не испортил ему настроения и, отойдя двадцать шагов, он забыл о ней.
Часов в двенадцать ночи, когда Сорокин собирался лечь спать, в передней раздался короткий звонок.
«Кто бы это мог быть?» - подумал он, подходя к двери.
Человек в легком летнем пальто и мягкой фетровой шляпе молча проскользнул в приоткрытую дверь.
- Вы одни? - почти шепотом спросил вошедший.
- Кто вы такой и что вам нужно? - Сорокин быстро отступил на шаг, опуская руку в карман.
Но незнакомец спокойно продолжал стоять у двери. Лишь еле заметная улыбка скользнула по его тонким бледным губам.
- Привет из Мюнхена и от дяди Джона, - сказал он по-английски.
- Как его здоровье? Надеюсь, не жалуется? - Сорокин вынул руку из кармана и кивнул на открытую дверь, ведущую в неосвещенную комнату.
Прежде чем зажечь свет, Сорокин тщательно закрыл шторой окно.
- Как вы неосторожны! - Сорокин повернулся к незнакомцу. - Вы бы еще пришли ко мне на работу!
- У меня нет времени, господин Краузе. Я с делегацией, а она завтра уезжает.
- Что случилось? - заволновался Сорокин.
- Полный провал в Москве.
- А человек, который поехал отсюда, тоже провалился? - с возрастающей тревогой спросил Сорокин.
- Очевидно. И если это так, он может потянуть за собой и вас и других.
Сорокин почувствовал, как от страха по коже побежали мурашки. Стараясь сохранить внешнее спокойствие, он спросил:
- Еще что?
- Последнее задание. Операция «Z». И тогда можете покинуть эту страну.
При последних словах у Сорокина снова радостно забилось сердце.
Оставшись один, Сорокин задумался. Операция «Z». Да, у него давно все подготовлено. Какой сегодня день? Пожалуй, лучше всего сделать это в понедельник. Завтра встреча с «перемещенным». Надо будет подготовить шифровку для «хозяина». И зачем этому Джону Кларку наперед надо знать дату операции «Z»? А впрочем, это не имеет значения. Пусть знает. «Хороший подарок я оставлю на память большевикам!»
Сорокин улыбнулся, натянул на себя простыню и заснул.
А в ночь с субботы на воскресенье Сорокин принес капитану для передачи «хозяину» шифрованную телеграмму.
- Да, кстати, - обратился он к «перемещенному» уходя, - встреч больше не будет, действуйте самостоятельно. И будьте осторожны: в Москве провал.
Через два часа в кабинете Винокурова состоялось короткое совещание:
- Да, теперь ясно, зачем заходил к Сорокину иностранный «экскурсант», - сказал Винокуров, прочитав донесение «хозяину».
Подумав, он несколько раз повторил:
- Операция «Z», операция «Z»… Вот это не совсем ясно. Ясно лишь одно, что в ночь с понедельника на вторник замышляется какая-то пакость. Да, в ночь с понедельника на вторник.