Кроме Королева, на островок выбрались еще восемь человек. Не было только капитана Веселова и Трофимова с Сорокиным. Их долго ждали, но напрасно. Волны вынесли лишь брезент, который, очевидно, сорвало с «Альбатроса» в момент его гибели.
Унылое равнодушие овладело людьми. Они понуро стояли под косым хлестким дождем. Рыхлая пена белила ноги. Ни говорить, ни двигаться не хотелось. Лишь время от времени кто-нибудь сплевывал горечь морской соли.
- Ну, что скисли, робинзоны?- Королев шуткой попытался подбодрить товарищей. Никто не ответил, не изменил позы.
- Товарищи! - крикнул Саша Коротков, появляясь из темноты.- Я нашел сухое место там. в скалах.
Он повел людей вдоль отвесной каменной стены, куда докатывались только гребни высоких волн. Площадка постепенно понижалась, а когда свернули между двух огромных выступов, вода доходила уже до пояса. Но Коротков уверенно прокладывал путь, подбадривая товарищей.
- Сюда, за мной! - крикнул он, исчезая в расщелине.
Узкая теснина круто вела наверх, и под ногами уже не булькала вода, а хрустела и осыпалась щебенка. Мокрая одежда сковывала движения.
- Вот здесь! Место хорошее,- Коротков остановился, поджидая товарищей.- Ветра совсем нет. Только вот брызжет здорово.
Широкое углубление между скал действительно было укрыто от ветра. А он в ярости подхватывал ледяную россыпь раздробленных о гранит волн и швырял через зубчатый каменный барьер на головы укрывшихся от него людей.
- Да, душ на всех сразу,- невесело рассмеялся Королев.- Ну ничего, не сахарные. А вот перекусить бы не мешало.-Вера, как у тебя с продуктами?
Все вдруг почувствовали голод.
- Все утонуло, Григорий Иванович.
- А это что? - Григорий Иванович нагнулся к мешку, который Югова бросила к ногам.
- Журналы с анализами и образцы пород.
- Ну, не беда. А это хорошо, Вера. Молодец!
Отжав мокрую одежду, все улеглись под брезентом. Согревшись собственным дыханием, измученные люди крепко уснули.
Лишь один Королев долго не спал. Тяжелые думы о судьбе Трофимова, Сорокина и Веселова, которым, по-видимому, не удалось спастись, отгоняли сон. Наконец и он задремал. Но забытье было тревожным. Григорий Иванович часто вскакивал, а когда вновь засыпал, ему все снилась гибель «Альбатроса». Рано утром он осторожно, чтобы не разбудить товарищей, выбрался из-под брезента. Дождь прекратился, но море неистовствовало с еще большей силой. Волны с ревом разбивались об утесы.
Низко неслись всклоченные темные облака.
Постояв минуту, Григорий Иванович снова залез под брезент.
Глубокий сон незаметно овладел им.
Здоровый, но измученный усталостью человек с крепкими нервами может спать при любом непрерывном шуме. Но если шум неожиданно прекратится или в нем появятся новые звуки, спящий проснется. Так произошло и с Королевым. Когда к грохоту шторма прибавились еле уловимые звуки мотора, Григорий Иванович, еще не проснувшись окончательно, почувствовал, что происходит что-то необычное. Открыв глаза, он сбросил с себя край брезента. Свет пасмурного утра показался ему очень ярким. Королев вскочил на ноги. И тут он понял, что заставило его проснуться. От островка на север уходил вертолет. Вскоре он исчез в низких серых облаках.
«Почему же они не заметили нас?» - подумал Королев. Переведя взгляд на широкий брезент, под которым еще спали его товарищи, он все понял. Брезент сливался с серыми безжизненными камнями, и островок сверху мог показаться пустынным.
«Какой момент упустил! Что делать? Как долго придется сидеть им на этих мрачных камнях без пищи и пресной воды? Конца шторму не видно. Все могло быть иначе, не проспи он сегодня!»
Эти мысли молнией пронеслись в голове Королева.
Но что же все-таки делать?
Григорий Иванович был не из тех людей, которые опускают руки в случае опасности. Не раз ему приходилось бывать в сложных переплетах. Однако в таком беспомощном положении он оказался впервые.
Королев долго стоял в раздумье, не замечая холодных брызг, которыми щедро кропило его море. Потом медленно обошел весь островок, со страхом глянул на низкую западную часть, где спаслись вчера он и его товарищи. Волны одна за другой накрывали ее. И лишь восточная часть островка по прежнему была недосягаема даже для самых больших водяных валов.
Часов в восемь утра все были на ногах. Григорий Иванович ничего не сказал товарищам о вертолете.