- Правильное предложение.
«Как он свободно здесь себя чувствует,»-подумал Зарубин, наблюдая, как Дубравин, деловито осмотрев все механизмы, заглянул в вахтенный журнал. О себе он этого сказать не мог. Сознание, что небольшой мирок находится под двухсотметровой толщей воды, угнетало его. Такое же чувство он испытал, когда впервые спустился в угольную шахту. Тогда ему казалось, что миллионы тонн породы, смяв крепление, безжалостно раздавят его. И сейчас он недоверчиво, со страхом смотрел на ребристые станки цилиндрического корпуса землесоса.
Зарубин в душе обрадовался, когда Виктор Дубравин сказал ему: - Ну что ж, двинулись дальше.
Один за другим объехали все землесосы северной стороны. В последнем, спущенном на дно только вчера, Дубравин немного задержался. Делались последние приготовления к пуску.
Где-то вверху бушевал шторм, здесь же, на глубине, было тихо. Зарубин все чаще посматривал на часы.
- Спешите?- Дубравин заметил нетерпение корреспондента.-Что же нам придумать? Отвезти вас обратно в порт?
- Не надо, Виктор Николаевич. Зачем же вам терять время!
- Знаете что? Сейчас половина третьего. В три вахта меняется. Закончим опробование, и я поеду на южную сторону, а вы оставайтесь здесь, ждите смены.
Зарубин остался. В ожидании подводного автобуса он разговорился с начальником смены Горячевым. Это был крепкий молодой человек с копной рыжих волос. Комбинезона он не признавал: на нем была матросская тельняшка и брюкиклеш.
- Вы моряк?-спросил Зарубин.
- Да. Служил в подводном флоте,- с гордостью ответил Горячев.
- Ну, так вы в родной стихии!
- Да как вам сказать… Не совсем. Я люблю, как поется в песне: Нынче - здесь, завтра - там, а тут вот сиди на месте,-сказал Горячев.
- Вася, подай вперед фрезу, фрезу! - вдруг крикнул он своему помощнику, сидевшему у пульта управления. - Разве не видишь, что насос подает одну воду?-и, обернувшись к Зарубину, сказал:-Это мой помощник, Вася Сыров. Хороший парень, но неопытный еще, первый день работает, да, кажется, еще и боится. Ничего, привыкнет. Я тоже труса праздновал, когда первый раз попал на подводную лодку.
Зарубин чуть было не признался, что и ему страшно, но Горячев встал и подошел к пульту управления.
- Вася, пусти-ка,- сказал он.- Вот видишь, ты подал фрезу вперед, а козырек карьера забыл обработать. Он может обрушиться и смять приемную трубу. Потом движения фрезы надо сочетать…
Тяжелый удар потряс землесос, заскрежетал металл по металлу. Погас свет. Плавно затих шум двигателей. Наступила мертвая тишина.
- Что это? - испуганным голосом спросил помощник Горячева.
- Спокойно, Вася. Не надо паники. Сейчас узнаем.
Горячев, стараясь быть спокойным, сказал:
- Принеси-ка мне, Вася, фонарик. Он там, в носовом отделении, под бушлатом.
- У меня есть спички.- Зарубин потряс коробкой.
- Отставить спички! Каждый лишний грамм кислорода нам может пригодиться.
- Я не нашел, Ваня,-тихо сказал вернувшийся Сыров.
- Эх ты! Ладно, я сам. Ты садись.- Горячев, найдя руками Сырова, усадил его рядом с Зарубиным.
Томительно тянулось время. Зарубин слышал, как в носовой части Горячев шаркал ногами, постукивал, но больше всего он слышал удары собственного сердца, которое, казалось, готово было выпрыгнуть.
- Страшно,-шепотом сказал Сыров.
- Чего это ты, Вася, вдруг испугался? - голос Горячева прозвучал где-то совсем рядом.- И я, брат, не нашел своего фонарика.
Горячев долго ходил по землесосу, ощупывая окружающие предметы, постукивая по ним чем-то металлическим. Потом, вернувшись к Зарубину и Сырову, тихо сказал:
- Электролиния повреждена, аккумуляторы не работают, телефонная связь прервана, подачи воздуха нет. Аварийная гондола, кажется, в исправности, но воспользоваться ею мы не сможем. Наверху шторм, и если после, первых же ударов о ледяную стену острова она не пойдет ко дну, то все равно нас превратит в отбивные котлеты. Потом нас трое, а она рассчитана только на двести килограммов. В тебе какой вес, Вася?
- Во мне? Шестьдесят шесть.
- А в вас, товарищ корреспондент?
- Шестьдесят четыре.
- Ну вот, видите, уже сто тридцать, да мне бог послал девяносто два килограмма. Итого: двести двадцать два.
- Значит, это конец, Ваня? - еле вымолвил Сыров.
- Зачем же так мрачно смотреть на жизнь? Нас не оставят без помощи. Кроме того, есть еще одна возможность выбраться отсюда.
- Какая? - спросил Зарубив.
- Обычным путем, через переходной тамбур. В четыре часа к нам придет автобус, и мы поедем обедать.
- Но сейчас уже четверть пятого,-сказал Зарубин, посмотрев на светящийся циферблат часов.