Суровыми, ледяными зелёными глазами он уставился на Киру.
— Немедленно вынь клинок.
— Такая крошечная вещица.
Её пальцы дёрнулись, и Гейдж снова закричал, его крик поднялся на несколько тонов. Кровь закапала между его сжатыми руками, и он упал на лесную подстилку. Его символ на мгновение засветился, как будто он пытался определить, какая тварь может ему помочь, а Кира сжала кулак. Его тело содрогнулось в ответ, глаза закатились к затылку, и он потерял сознание.
— Просто осколок, превращающий его вены в фарш. Сколько времени пройдёт, прежде чем он разрушит главную кровеносную линию его тела? Только я знаю.
Рядом со мной Калем издал мрачный гортанный смешок.
— Ты мне никогда особенно не нравилась.
Его тело задрожало, и он склонил голову набок. Исчезли его приглушенно-красные радужки, и вместо этого все его глаза полностью окрасились сияющей ртутью. Он нацелился на Киру с животной свирепостью, которая светилась в отражающей поверхности его взгляда.
— Что, чёрт возьми, с ним не так? — Кира запнулась, невольно отступив назад.
Калем бросился вперёд, не опасаясь ни за Гейджа, ни за исход сражения. Его обычно плавные движения стали резкими, как будто мышцы, напрягшиеся под кожей, были наэлектризованы. Несмотря на это, он легко нашёл свою цель. В его руках появились два клинка, и он вонзил их глубоко в грудь Киры. Но когда брызги крови покрыли его руки и запах смерти ударил в воздух, что-то в нём сломалось.
Всё произошло так быстро, что я едва успел осознать увиденное. Кожа Калема превратилась в толстую серую шкуру, и он упал на четвереньки, позвоночник треснул, а ноги вытянулись. На его гибком теле образовалась твёрдая, как камень, шкура. Его одежда разлетелась на куски, он просто-напросто вырос из неё, пока падал на тяжёлые лапы, которые раньше были руками и ногами. Заострённые когти вонзились в мягкую землю. Подняв голову к небесам и прижав уши, он издал пронзительный вой. Затем пёс, который когда-то был одним из моих ближайших друзей, нацелился на свою следующую жертву и бросился в бой.
Он вонзился клыки в свою добычу, отделяя плоть от костей, и тошнотворный разрыв кожи заглушил все остальные звуки. Его довольное рычание потрясло меня до мозга костей и заставило всех двигаться. Оставшиеся убийцы нырнули в тень, желая избежать ярости Калема, и появились перед нами. Чернильно-чёрные клинки вылетели из их рук, нацелившись прямо в наши сердца. Кост прыгнул перед ними и парировал удар рапирой. Они с грохотом упали на землю и исчезли в клубах дыма. Горячая и сердитая, кровь в моих руках умоляла использовать её. И у меня не было смысла отрицать это. Я посмотрел на свою первую жертву.
Дверь в «Полуночный Шут» распахнулась и с грохотом ударилась о каменную кладку. Лина выбежала из таверны. В её глазах вспыхнула паника, стоило ей увидеть эту сцену. Она бросила сумку к ногам и уставилась на Калема. Позади неё на пороге с отвисшими челюстями стояли Дез и несколько посетителей.
— Не подходи! — крикнул я.
Но она, как обычно, не послушала и бросилась на поляну. Оставив Коста разбираться с убийцами, я присоединился к ней как раз в тот момент, когда она протянула руку и осыпала воздух сиянием розового дерева. Раздался стон двери в царство тварей, сотрясая соседние сосны и кусты. Масса чёрной ярости разорвала воздух, Оникс зарычал и бросился к Косту, убивая ближайшего убийцу. Лина замедлила шаг и снова прижала руку к боку, когда из невидимого царства донёсся ещё один скрипучий стон.
— Опять? — её взгляд был прикован к белому легендарному зверю, стоящему сбоку от Оникса.
Доминус зарычал, и пластины на его груди загрохотали. Он бросил беглый взгляд на Лину, а потом последовал примеру Оникса и вонзил клыки в шею убийцы. Кровь хлынула из разорванных вен и окропила землю болезненно-красным.
Уши Калема встали дыбом, он бросил человека, которого метал, как тряпичную куклу, и нацелился на Доминуса и Оникса. Жесткая шерсть на загривке встала дыбом в безумной ярости, и он низко пригнулся к земле. Он подпрыгнул в воздух и вцепился зубами в крылья Оникса, повалив его на землю и волоча по грязи.
— Оникс!
Лина бросилась бежать к нему, но я прижал её к себе, не дав ей подвергнуть себя опасности. Дикие глаза пригвоздили меня к месту страхом и яростью.
— Отпусти меня!
— Ты погибнешь, если окажешься в центре всего этого.
Я ненавидел то, как она проклинала меня своим взглядом, но я не мог подвергать её риску. Смотря на Калема и убийц, не было никакой возможности сказать, кто ударит первым или когда.