— То, что твой Антончик не теряет надежды забраться ко мне в штаны! Не терпится, сученок?
Где-то с секунду я только отчаянно хватал ртом воздух, а потом меня перемкнуло. Уж не знаю, что я хотел сделать, но я вскочил, бросившись на него.
— Ах ты мразь! Дрянь! Скотина! Врешь!
— Да? — отчим без труда оттолкнул меня обратно. — А может я вру, что ты и двух ночей подряд дома не ночевал? — он обратился к матери. — Да он из кожи вон лезет, чтобы под меня лечь, я тебе просто говорить не хотел. Сама понимаешь, не самая приятная новость.
— Сволочь, ненавижу! Мало того, что ты трахаешь мою мать…
Договорить я не смог, потому что получил сильнейшую оплеуху. Я умолк, прижимая ладонь к горящей щеке, в совершенном потрясении глядя на мать.
— Мама… — прошептал я, — это же не правда…
— Еще скажи, что мужику никогда в очко не давал, — издевательски бросил отчим.
— Сволочь… сволочь… ненавижу! — я почувствовал, что на глазах предательски выступают слезы. — Это же ты… ты!
— Во! И чуть что в слезы, как девочка…
А я и правда уже плакал — от невыносимой душевной боли так внезапно и подло, обрушившейся на меня. Ты, кажется, сомневался поверит ли кто-нибудь? Теперь можешь не сомневаться.
Мать с каменным лицом произнесла.
— Кажется, я действительно тебя распустила. Марш к себе!
До своей комнаты я еле дошел, даже не пытаясь слушать о чем они там разбираются между собой. Мозг просто отказывался осознавать произошедшее. Она поверила не мне, а этому ублюдку! Не может быть…
Когда вошла мать, я все еще ничего не соображал.
— Сотовый. Карту, — потребовала она.
— Мама… — я не мог собраться с мыслями, но безропотно отдал требуемое. — Подожди, я все расскажу…
— Я не хочу ничего слышать! — оборвала она меня. — Хватит того, что я видела! Твой отец не пропускал ни одной юбки вокруг себя, но я никогда не думала, что его сын станет бабой! Ты, кого я растила, ради кого…
Выходя, она добавила:
— Теперь только школа и секция. Твое расписание у меня есть. И будь добр звонить мне сразу, как вернешься домой! Иначе ты вообще не выйдешь отсюда все лето!
Так я оказался под домашним арестом.
Эта ситуация отчима очень забавляла. Он развлекался тем, что читал мне нотации, всячески изображая «воспитание», и не упуская возможности тихонько погладить меня где-нибудь. Я держался на пределе сил, унижался, извиняясь за то, что задержался или выклянчивая каждый рубль на проезд.
— А ты поработай попкой, может получишь больше, — как-то шепнул он. — Я буду щедрым.
Я смолчал, зная, что если сорвусь — будет только хуже. В конце концов, первоначальная идея заключалась в том, что отчим, «любезно» выкроив своего драгоценного времени, будет забирать меня со школы или от комплекса. Разразился новый скандал:
— Я с ним в одну машину не сяду! Да я лучше пешком каждый день ходить стану!
— Мужиков у дороги снимать? — участливо поинтересовался он. — Не ужели так по хую соскучился?
— Хватит оба! Вить, ну ты-то взрослый человек! Антон, я тебя к психологу записала…
— Ебаря своего запиши! — терять на тот момент мне было уже нечего. — А еще лучше к хирургу, чтобы он ему яйца отрезал вместе с языком.
Пощечина. Кажется, в нашем доме это становится доброй традицией.
Я пытался объяснить все сначала, но неудачно. Логика не помогла:
— Мам, я нормальный, я не увлекаюсь однополой любовью! Открой браузер, открой почту, посмотри, где я лазил и кому писал. Посмотри мой телефон, мне даже не звонит почти никто!
— Но ведь девочек там тоже нет, так?! — с таким взглядом ей бы в кино гестаповку играть. — И не припомню у тебя таких увлечений. Не вешай мне лапшу на уши, я прекрасно знаю, что молодежь сейчас на «ты» с компьютером и скрыть может все, что угодно. Что касается звонков, я посмотрела. Чаще всего тебе звонят с секции, может мне стоит сходить туда и поговорить?
От последнего предложения у меня перед глазами поплыло, как представил разговор между маман и Казаковым на тему «голубой любви».
— И вообще, я рада, что ты занимаешься спортом, но выбор… почему не хоккей какой-нибудь, а…
Ага, вот теперь в дополнении к танцовщикам и фигуристов в пидорасы записали! Вселенский заговор, просто, по моему развращению, а Казаков видимо главный злодей.
Ну уж нет! Сука здесь одна! Да уж, есть великое множество гораздо более приятных вещей, чем рассказывать матери о том, как тебя насиловали. Вскрывать вены например… Прыгать с моста под поезд.
— Мам, послушай же! Он меня ненавидит… он хочет это повторить, а ты ему помогаешь… — вместо связного рассказа о главном, я жалко хлюпал соплями и слезами, сам не веря, что вот сейчас она встанет и хотя бы скажет ему выметаться из дома на все четыре стороны.