Он вскочил на коня, махнув воительницам, чтобы следовали за ним, и они во весь опор помчались к войскам.
Лагерь и в самом деле был совсем недалеко. Варвар вскоре увидел частокол, видимо окружавший расположение войск. Они подскакали к воротам, но караульные не отворяли их, видимо не решаясь впустить киммерийца.
— Это друг Акилы! — кричали прискакавшие с Конаном девушки, но стоявшие на вышке дозорные отвечали, что не могут впустить чужака, пока не подойдет их командир.
По всей видимости, командир амазонок была занята, потому что прошло довольно много времени, а варвар успел прийти в невиданную ярость, когда ворота наконец приотворились и в щель проскользнула воительница, узнавшая киммерийца.
Он тоже узнал ее: они вместе участвовали в засаде, после которой варвар очутился у Мерида.
— Кто у вас командир? — рыкнул варвар на женщину, его раздражало, что приходилось ждать, когда надо действовать.
— Это тебя не касается, — недружелюбно ответила женщина.
— Не касается?! — Варвар буквально закипел от гнева. — Упрямые ослицы, я вам сейчас всем головы поотрываю и эту вашу крепость разнесу по бревнышку, если вы меня не пропустите! Вы что, все с ума сошли? Надо не укрепляться и ждать, пока вашей королеве отрубят голову, а идти вперед! Погибнуть или победить, а не отсиживаться!
За воротами послышался слабый шум, потом они заскрипели и стали отворяться. Варвар тронул своего коня, намереваясь пробиться вперед, но тут навстречу ему вышла со своим обычным хмурым выражением лица не кто иная, как сама Паина, ближайшая соратница его Акилы. Она была в полном боевом облачении, на шлеме блестела фигурка золотого орла.
— И ты здесь! — Киммерийца просто затрясло от ярости. — Вы и впрямь лишились последнего ума. Акиле грозит смерть, а вы тут готовитесь к осаде. Клянусь Кромом, я вырву твою печень и брошу ее псам, если мы сейчас же не выступим! Тебе не орла на шлеме носить, а хвост шакала!
Паина, в свою очередь, сжала кулаки, но, взглянув на Конана, поняла, что тот пойдет на все. Она не понаслышке знала, что варвар угроз на ветер не бросает и, если понадобится, достанет ее из-под земли и сделает то, что сказал.
Вдобавок она стыдилась того, что не бросилась спасать свою госпожу — ее отговорили командиры, не уверенные в победе. Приход Копана все решил. Времени для раздумий, в самом деле, не оставалось, и Паина, обернувшись, сказала кому-то, кого варвар не видел за створкой ворот:
— Труби сбор, и пусть все командиры придут сюда.
— Так-то. — Варвар слегка отошел от гнева, но все жене успокоился до конца, пока не увидел, как пять женщин с золотыми орлами на шлемах, выйдя из ворот, присоединились к Панне.
— Теперь слушать меня! — сказал Конан, и такова была сила его убежденности, что воительницы не сделали ни малейшей попытки возразить или хотя бы вставить слово.
Киммериец не говорил — он, словно строитель, укладывал каменные глыбы в основание крепостной стены, так веско, тяжело и гневно звучали его слова. Взгляд, полыхавший холодным синим пламенем, словно пронзал все их существо, и воительницы против своей воли и привычек готовы были повиноваться ему беспрекословно, без раздумий и страха. Он возвышался над женщинами, спокойный и могучий, как каменный монолит, сила и уверенность, исходившая от него, не оставляли у женщин никаких сомнений — разве что невольное изумление тому, что впервые в жизни они повинуются мужчине.
— Карту мне! Мгновенно откуда-то (варвар даже не повернул головы, чтобы посмотреть, откуда) возник пергамент. — Где отряды Бризейс?
Паина ткнула пальцем в карту:
— Это здесь, недалеко от столицы.
— Теперь слушайте внимательно. — Эти слова были излишни, амазонки и так внимали ему, не в силах даже шелохнуться. — Собрать всех лучших коней, чтобы хватило на два отряда. Ты, Паина, — варвар направил на нее палец правой руки, — выберешь лучших из лучших, это будет твой отряд. Выступаем немедленно, половина коней на подмену, чтобы после полудня были у столицы.
Паина кивнула. Конан обвел взглядом остальных.
— Еще два отряда подойдут к вечеру и охватят столицу с двух сторон, тут и тут. — Он ткнул пальцем в карту и усмехнулся. — На всякий случай. Я думаю, особого сопротивления нам не окажут. Выступаем немедленно!
Лагерь зашевелился. Топот тысяч ног, звон оружия, ржание лошадей — вся эта суматоха подготовки к бою была близка и радостна киммерийцу, он чувствовал себя в родной стихии. Последнее время судьба перебрасывала его с места на место, как мячик — от колдуна к колдуну, от приключения к приключению, упрямо оберегая его от милых сердцу сражений, и даже последней схватки с Гермией, собственно говоря, и не было. Он лишь по мере своих сил способствовал чему-то, но все делалось какими-то другими силами. Но теперь, наконец, все в его руках!
Киммерийца охватило знакомое возбуждение перед опасным походом, все его мускулы были упруги и напряжены, все чувства обострены, как у хищного зверя, выходящего на охоту. Никакая сила не могла остановить его, он готов был смести и разорвать в клочья любое препятствие.
Конан скакал впереди, его лицо было хмурым и сосредоточенным, губы упрямо сжаты. Временами он оборачивался, чтобы посмотреть, как идет за ним отряд воительниц. Все было в порядке, они нахлестывали коней, чтобы не отстать от предводителя. По ветру трепетали кончики синих лент, повязанных ими на головы, чтобы отличать в бою своих. Амазонкам передались сила и уверенность киммерийца, и теперь это было не просто войско, а закованный в железо и ощетинившийся оружием смерч, способный разнести в щепки любое препятствие, и горе тому, кто попадется на его пути! Уже дважды поменяли коней, и скоро должны были показаться башни столицы, но тут им повезло. Правда, варвар знал всегда: везет тому, кто этого достоин.
Вылетая галопом из-за небольшой рощицы, варвар первым увидел идущие прямо на них в походном строю войска Бризейс — королева решилась, наконец, выступить, чтобы разбить остатки отрядов изменниц. Уверенные в том, что их противник находится в лагере за день пути от них, командиры Бризейс даже не удосужились выслать вперед разведку. За беспечность они были тотчас наказаны. Увидев летящих на них во весь опор воительниц, отряды даже не успели перестроиться, и Конан со своими соратницами вломился в колонну, как пантера в стадо пугливых антилоп. Натиск и ярость нападавших были столь сильны, что противник просто не в силах был оказать мало-мальски достойное сопротивление. Варвар, рубя мечом направо и налево, промчался дальше, опрокидывая вражеские порядки и сея вокруг смерть.
Противник дрогнул и в беспорядке начал отступать, но Конан со своими амазонками продолжал преследовать его, не давая ни мгновения передышки. Паника — мать поражения — охватила войско Бризейс. Все смешалось: крики командиров, топот множества конских копыт, звон мечей, лошадиное ржание, стоны раненых, истошные вопли боли и страха, скрип тележных колес, и над всем этим господствовала громадная фигура киммерийца, один вид которого был способен довести до смертельного ужаса любого, кто оказался на его пути.
— За мной!
Увлекая передние ряды своего войска, Конан преследовал уже не отступающие, а беспорядочно бегущие толпы, не разбирающие дороги и ничего не видящие, неуправляемую массу людей, которая совсем недавно была сильным войском. В панике амазонки мчались к раскрытым воротам города, не думая уже ни о чем, кроме спасения. Части армии Бризейс еще выходили из городских ворот, когда бегущие и растерзанные остатки войска смяли их и растеклись по улицам столицы.
Киммериец, а за ним его соратницы, ворвались в город, почти не встречая сопротивления. Варвар просто отшвыривал с дороги тех, кто дерзал встать на его пути, оставляя своим воительницам возможность добивать противниц или брать их в плен. Его целью был царский дворец, куда он стремился попасть как можно быстрее.