Но нет. Просто и ровно, понятно. Все было не так. Сейчас он бы многое отдал, за исполненные самые простые и пошлые желания, за то, чтобы его нога прошла, или за ночь, проведенную с женщиной, которая знает свое дело.
В конце концов по нему нанесли удары голод, и боль в ноге становилось хуже, а запасы кончились. Он начал хиреть и слабеть. Когда Баор думал, как ему посчастливилось до сих пор не встретить ни одну деревню или поселение людей, он неожиданно понял, что вопреки травме, нога прошла.
Охотник радостно прошелся от дерева к дереву, и убедился в этом. Затем он ощутил, что никакие ощущения не терзают его, голода словно и не было и он был бодр, как несколько недель тому назад! И сейчас это смогло его осчастливить, по-настоящему. Никогда он не был так рад просто тому, что может спокойно и безболезненно двигаться.
Затем он ощутил странное, нечто большое. Он остановился и стал долго внимать своим ощущениям.
Это был ясный день, который уже клонился к вечеру, было светло и не холодно, но и не тепло, никаких звуков лес не издавал и абсолютная тишина, которой Баор ещё не заметил, не пугала его, так как он был погружен в свои мысли. Лес был особенно чист и прост, даже приятен, хотя и раньше Баор конкретно не оценивал лес как место, где можно жить.
Охотник просто шел, продвигался вперед, возможно в последний момент он просто думал о том, что ожидает его за ближайшим деревом или зарослями. И тогда эти странные ощущения нахлынули на него, с полнотой, которая постепенно приходила. Он все более это чувствовал… Словно он видел, но больше осязал весь лес, как свою часть. Это было нечто непередаваемое. Неуловимое, но ощутимое в считанные мгновенья. Мановением ока все прошло. Баор осмотрелся и почувствовал боль в ноге, отчего невольно скорчился и скривил лицо. Затем пронзающая боль стала бить ключом в плечах. Баор застонал, боль была сильной, позже ноющая боль разлилась по спине… Это было невыносимо.
От возвращения мучений он опечалился и был неприятно удивлен. Он прошел ещё несколько миль, когда солнце село за горизонт, как он подумал. Свет сходил на нет. Он разжег на чаше огонь… жир у него ещё оставался, но совсем немного. А о том, что можно жечь хворост или ветки, он не знал, так как не жил в лесу, и ранее никогда не был.
Начавшаяся ночь оказалась теплее предыдущих…
* * *
Внезапное пробуждение вызвал странный звук, исходивший из-за соседнего дерева. Спустя несколько секунд это произойдет, но те несколько мгновений растянулись на вечности, в которых пронеслись мимо его глаз жизненные циклы многих поколений и все спектры ощущений, ярким свет озарявших его разум, который ничего не видел вопреки всему и был так глух, что даже гром от раскола горы не смог бы пробудить его…
Была ночь, тихая и безлунная, лишь раскаленная чаша ещё чуть светилась на пустом, очищенном от всего лишнего, клочке земли, рядом со шкурами, постеленными Баором на ночь. Те места небосвода, где кроны елей не закрывали его, были закрыты темными облаками. Было темно, жутко темно. Но и это не затрагивало Баора в тот страшный момент, но страх мог прийти лишь потом. А сейчас одна пустота.
Все случилось быстрее, чем можно было ожидать. Баор проснулся от шелеста в кустах, в нескольких шагах от себя. Баор не успел даже открыть глаза полностью, когда из кустов прямо на него уже летел мускулистый волк, с черной шерстью и горящим яростью глазами, потрепанный и искусанный сам окровавленный во многих местах. Глаза, которые блестели в темноте, смотрели в лицо человека. Охотник поднимался, когда волк кинулся и свалил его, он был размером чуть больше пса из деревни. Он отчаянно рычал, над поваленным охотником, поставив на него обе лапы, с затупившимися когтями. Волк открыл пасть и хотел загрызть охотника, но тот подставил левую руку, и та ушла частью в пасть монстра.
Белоснежные клыки мгновенно впились в мягкое человеческое мясо и кровь просочилась в глотку зверя, отчего от ещё больше зарычал. В его глотке родилось нечто похожее на предисловие к гавканью, но утонувши в рычании, так и не донеслось до ушей Баора, которые ничего не слышали.
Разум охотника перестал испытывать ощущения и был поглощен борьбой. Баор вспомнил о чаше. Она была справа от него, и в те мгновенья, пока волк закусывал его ладонь, он схватил чашу голой рукой, отчего мясо мгновенно стало жарится и ожоги стал появляться на его коже. Неимоверная боль кусала ладонь и пальцы, но Баор даже не смог ощутить. Он даже не думал, а просто действовал, он взял чашу и плотно прижал её к морде волка.
Зверь заскулил и отпрыгнул, воя и скуля он недолго метался. Баор кинул чашу на землю, схватил шкуры и ими как перчаткой ухватил чашу и решительно кинулся к волку. Пока тот метался от полученной не долгой, но яркой боли.
Баор схватил его за одну лапу, и снова прижал чашу к его боку, волк вырвался из его рук, и стал ещё громче скулить и отпрыгивать назад. Тогда Баор откинул чашу сжал кулаки и отошел назад. Волк чуть погодя вновь зарычал и кинулся к нему! Охотник ушел в сторону и молниеносно ударил кулаком волка по морде, с такой точностью и быстротой, что удар получился невидимым и максимально сильным. Волка повело в сторону, и он упал, вырубившись от сильного удара.
Немного поскулив, он испустил дух… Баор знал, что череп волка далеко не самое его сильное место… Боль в руке нахлынула на него, он схватился за неё и скорчившись упал на землю, захлебываясь в стонах, сжав зубы.
* * *
Это случилось на третий день его пребывания в лесу. Он не стал вновь задавать вопросов себе, почему этого раньше не случилось. Какая темная анти-фортуна окутала его путь к пристанищу? Но не важно, что было, и как тяжело это было. Главное всегда остается впереди… И его нашли.
Он двигался вновь. Утром он встал, после короткого продолжения того, что он посмел назвать сном. После недолгой прогулки его пронзила настолько сильная боль, что он упал на колени и из глаз его потекли слезы, он сжал зубы и чуть не прикусил язык. Немного просидев в такой позе, впитывая пульсирующую боль в районе поясницы, он упал на землю без сознания.
Часом позже его нашел фермер, идущий, как он потом рассказал, за грибами.
Очнулся Баор в большой, просторной комнате. Пол и высокий, три метра, потолок были дощатыми, потолок был на квадратных балках. Стены были из круглых, отесанных бревен. Он лежал на мягкой кровати, также сделанной из дерева, постелено было также, как в Варгесе. Он уже спал на белье горожан, и приятное ощущения сопровождалось легкой ностальгией.
Он лежал ногами к деревянной двери, обшитой снизу и сверху двумя полосками металла. Ручка также была из металла.
Справ в стене было два окна, ближе к потолку, чем к полу, небольших и округленных в углах, из тех же прозрачных камней, что он видел и в Варгесе. Через них проходило достаточно света, но комнат все равно была окутана призраком той темноты, которая наступит позже, и будет намного приятнее, и уютнее, чем даже сон в родной ледяной хижине.
Справа от кровати Баор увидел комод, с четырьмя ящиками. На нем лежали какие-то платки и куски ткани. Самый нижний ящик был открыт, и из него торчали меха. Баор их узнал. Это было то, что он стелил на землю, но торчащий край выглядел лучше. Похоже его вещи были приведены в порядок.