В домах спящие люди видели такие же сны… все они только засыпая переставали думать о тех мучениях, которые им предстоит вынести. А все было только впереди, вот чтобы ужаснее всего. Кажется, что ожидание голодной смерти, страшнее, чем сама смерть, это дольше, это нагнетает.
В одном из постоялых дворов Аскольд неожиданно проснулся. Им завладело то чувство, которое, когда вывело его на улицу… он ощутил это. Будто кто-то просил его выйти на улицу, и пойти вниз. Это было так знакомо и не мыслимо. Он решил, что лучше подчинится этому зову.
Он сдернул одеяло. встали и начал одеваться…
* * *
В зале собрались все девять. Ровно столько их было. Каждый из них был покрыт суровыми морщинами. Все были в черных мантиях, без украшений. Само это сборище было простым… без лишних украшений, без обрядов, без каких-либо торжественных знаков и таинственных оккультных действий, имеющих скрытый смысл.
Зал был выдолблен в скале. Покрыты кирпичами были стены, серого цвета, бледного, грязного. Факелы цеплялись к стенам и ярко освещали зал. Он был примерно пять шагов высоту, и десяток в диаметре. Один вход, который был длинным коридором, ведущим в темноту.
Одна ступень большая, как скамья, тянущаяся по всему краю зала, отделяла пол от стен. На ней сидели все девять. Среди них был Дорс. Он был весь погрызен, весь покусан, его лицо было покрыто шрамами. Он склонил свою голову к груди и закрыв глаза, сжав губы, думал и размышлял, пока остальные садились, устраивались по удобнее на почтительно расстоянии друг от друга. Все стали негромко переговариваться хриплыми старыми голосами. Это были дряхлые старики, некоторые из которых прожили даже больше, чем сто лет. Их мантии были из шелка, и переливались на факельном свету. Все они были наделены мудростью, которая будто и создала эти морщины…
Послышались шаги, все замолчали. В проходе показался Агил. Дорс поднял голову и посмотрел на него, широко раскрытыми глазами. Его губы затряслись, потом глаза сощурились. Агил приветствовал его уважающим, почтительным взглядом, чуть поклонился и прошел в центр зала. Все тихо стали смотреть на него, оценивающими глазами.
— Прошу внимание. Благодарю собравшихся, за то… — Агил говорил четко, его слова были наполнены чувством искреннего уважения. Он делал многозначительные паузы и смотрел перед собой. — за то, что они позволили мне, затронуть их внимание и драгоценное время.
— Довольно, Агил. — резко сказал Дорс, он сидел против входа. — Я был на краю, я был мертв. Я прошел такое далекий путь, я столько месяцев лежал в гробнице, где мои раны затягивались. Ты знаешь, откуда меня вытащили жрецы. Без этого наигранного почтения и разных долгих речей. — обвел всех присутствующих взглядом и в пол тона добавил. — Кратко и ясно, мы слушаем…
— И так. Насекомые не подвластны моему контролю. Поэтому нам придется их уничтожить. Фаланга разбила все наши планы в пух и прах. А наших собственных сил недостаточно, чтобы уничтожить Маркуса. Нам придется пустить корни и начать тайную войну против полководцев. — четко выговорил Агил, словно заучивал заранее.
— Это опасно. — выразился низким слабым голосом один из стариков. — В такой схватке у нас есть все шансы проиграть… — он раскрыл глаза и изобразил страх и смятения на своем лице. Девятеро стали переговариваться. Дорс увидел это и встал.
— Прошу тишины, господа. Не стоит так бурно реагировать, — сказал Дорс, и все сразу замолчали.
— Нет… Дорс. — сказал Агил вызывающие. — Стоит. Мы потерли слишком много времени. Я скован… я давно говорил, что следовало бы сделать. Но никто не слушал меня…
— Что ты хочешь сказать? — прошипел Дорс и уставился в упор на Агила, его глаза выражали презрение, с нотками злости.
Все замолчали и уставились на них. Агил напрягся телом.
— Нам следовало бы открыть горные врата и впустить армию табунщиков в город. Нам следовало бы поставить моего человека, во главе армии. Но вы оставили проклятого вождя на его деревянном троне… теперь там нет ничего живого. Но теперь… когда насекомые здесь. Это уже не значительно. Теперь ни что не имеет значения кроме жизни.
— Ты слишком много говоришь, Агил. И я не понимаю… к чему ты клонишь. — настороженно, медленно проговорил Дорс, сверля злобным взглядом Агила. Агил дрожал. Его тело еще больше напряглось, все вновь стали шептаться. Зал наполнился шумом.
— Энрико! — крикнул Агил. Он также жестко глядел на Дорса, тело которого также напряглось. Все вновь замолчали и стали пугливо смотреть.
Резкие, быстрые шаги раздавались в темноте прохода, послышался лязг металла. В зал вбежал Энрико, в легких доспехах, с мечом в руках, в боевой стойке, чуть согнувшись. Весь он был воплощением силы. Резким слишком трезвым взглядом он смотрел на собравшихся, потом уставился на Дорса и глаза его стали холодными.
— Никто не пользуется сломанным клинком… также и от ненужных людей… — верховный жрец сделал многозначительную паузу. — …избавляются… — сказал он, уже намного тише.
Дорс фыркнул, он выставил руки вперед, чуть согнув их в локтях… его пальцы затряслись, они стали издавать странное свечение. Энрико встал перед Агилом и направил меч в сторону Дорса. Послышался треск, нарастающий шум, все встали, округлив глаза, и, объятые страхом, стали завороженно смотреть. Руки Дорса затряслись и из них ударила белая молния, она осветила весь зал, с громким грохотом влилась в меч Энрико и тот отлетел в сторону, сбив с ног Агила.
Дорс повернулся. Позади него стена разрушилась, обвалилась, поднялось облако пыли и грязи, в котором он исчез. Облако осело… там был пещерный проход, который также уходил в непроглядную темноту, слышались только звуки шагов.
Агил быстро встал… он посмотрел назад. У стены, позади него, возле выхода лежал обуглившийся черный труп Энрико. Агила охватил страх и ненависть, он весь дрожал… он потерял контроль над собой. Члены совета стояли, также в ступоре, не понимая, что произошло. Вскоре контроль вернулся. Мысли жреца стали лететь с бешеной скоростью. Он повернулся к проходу и метнулся к нему, подойдя к нему он пригнул голову и залез в непроглядную темноту.
* * *
Аскольд, вооруженный мечом, бежал к главным вратам. Голова стражника вверху меж двух зубцов появилась, но уже не смогла увидеть бегущего сотника. Молодой командир открыл дверь, которая был в пяти шагах от главных ворот, толстых из дерева, оббитых железными пластинами с шипами. Он открыл дверь. Вбежал внутрь. Здесь была лестница.
Деревянные ступени вели вверх, где был люк на крышу, они поворачивали несколько раз, прежде чем достигнуть вертикальных дверей в потолке. Аскольд начал быстро взбираться. Его терзали страшные мысли. Паника охватило его. Кровь била в висках, все вокруг казалось нереальным, в таком состоянии. Голову сдавливало, он не чувствовал себя и забыл про все, что существует. Он просто не мог мыслить.
Аскольд добрался дол люка, он открыл его, тот был не заперт и увидел стражника, сурового копейщика, который недоумевающе глядел на него. Молодой сотник, тяжело и часто дыша уставился в ответ.
— Какие-то проблемы? — произнес мягких низким голосом стражник.
Аскольд ещё больше расширил, и без того круглые, глаза, наполненные безумием. Он бросился к зубцам, и посмотрел в ледяную пустошь. Стражник подошел к нему, и хотел положить ему руку на плечо. Но Аскольд резко повернулся. Он посмотрел на стражника и сказал:
— Они здесь!
— Кто они? Насекомые? — недоумевал солдат.
— Да. Посмотри… — сказал Аскольд, почти задыхаясь. Он сглотнул, он дрожал, трясся, не чувствовал ничего и не осознавал.
Стражник подошел и стал вглядываться в темную ледяную пустыню. Затем стал нарастать шум, он видел… он видел…
— Тревога! — завопил стражник, — Тревога!