— А, о моих… Да с ними полный порядок. Все нормально.
— Где сегодня Бетси?
— У своих стариков, сегодня же Рождество. О боже… — Он с притворным ужасом взглянул на часы. — Я опоздал на три часа… — Пит не договорил, расхохотавшись.
Он смеялся до тех пор, пока колени не подогнулись и он не съехал, скользя спиной по стойке, на пол. Сидя на корточках, он сипел, стонал и раскачивался от беззвучного хохота, прижимая руки к животу, а по щекам его текли слезы.
За стойкой появился владелец ресторана. Он молча перевел взгляд с Пита на Чарли и указал глазами на дверь. Понимая, что Пит не одобрит его предложения подбросить его домой, Чарли выдвинул другое:
— Слушай, я собираюсь в «Сладкую клетку». Хочешь со мной?
Пит, продолжая смеяться, поднял голову.
— Туда, где голые бабы? Еще бы!
Чарли помог ему подняться, и они вышли.
«Линкольн» уже скрылся под белым матрасом, а снег все падал, густой и неторопливый. Пит щелкал переключателями отопления на приборной доске, чтобы прибавить жару.
— Боже, как я тебе завидую, — говорил Пит, притихший вдали от ресторанной толпы.
— В смысле?
— Если бы у меня только хватило духу расплеваться с этой чертовой семейкой.
— Это была не моя идея.
— Все равно. Но Бетси не отпустит меня без королевских отступных. Она, понимаешь ли, хочет блистать в свете.
— Да. Они с Сарабет в этом похожи.
— Да уж, Сарабет страшная женщина. Страшнее, чем Бетси. Но их мать просто мегера.
— Все три совершенно чудовищны.
— Точно, — фыркнул Пит. — Готов поспорить, что мамаша Хеннестон потирала ручки, когда ее дочки нас окрутили. Адвокат и архитектор! Какая удача!
— А что? Мы с тобой два денежных мешка, разве не так?
— Нет, ты только подумай, Бетси мне полгода не давала! Представь, она за маньяка меня держит! А все потому, что я хочу ее трахать даже после того, как она родила мне библейский минимум детей — три штуки.
— У вас уже трое?
Пит нахмурился, подсчитывая.
— Да. Младшая — девочка, ей три с половиной. Давно ты у нас не был, Чарли. — Он потянулся и зевнул. — А что в «Сладкой клетке»? Это ведь твой клуб?
— Не мой, но есть одно дельце.
— Понятно! Мафиозные терки. Интересно, какое дельце? Толкаешь небось партию кокаина?
— Попридержи язык, ладно?
— Слушай, а правда, что Вик Кавано отрубил руку какому-то типу?
— Кто тебе сказал?
— Я так и знал! — воскликнул Пит, приняв вопрос Чарли за утвердительный ответ.
— И все-таки кто?
— Один знакомый, поставщик цемента. Я обмолвился, что у моего бывшего свояка бизнес с Виком Кавано, а он и говорит: мол, один посетитель в «Раме» схватил стриптизершу за передок во время выступления. За это Вик отволок бедолагу на задворки и отрубил ему руку. Нет, обе руки.
— Да, да, так оно и было, — усмехнулся Чарли, подумав, что если бы за такую провинность полагалось отрубать руки, то город был бы полон безруких мужчин.
— А женщина, что исчезла недавно, — она ведь у тебя работала?
— Не то чтобы у меня лично, но она танцевала в «Раме».
— Выходит, ты был с ней знаком?
— Да, немного.
— Что, по-твоему, произошло? Ее убили?
— Думаю, она сбежала с любовником. Обычное дело.
— В газетах пишут, что у нее остались двое детей.
— Хм… Ну и что?
— Ты считаешь, она из тех женщин, что бросают детей?
— Понятия не имею.
— В газетах так написано, будто ее убили.
— Ага. И что она святая. Будь они прокляты, эти газетчики. Где-то с месяц после того, как Дезире сбежала, прихожу я в клуб, а у стойки сидит телка и точит лясы с барменом. Я думал, она пришла на работу устраиваться, а оказалось, она берет у него интервью для газеты. Я тут же вышвырнул ее вон, но она успела поговорить с Фрэнси и Булочкой.
Пит рассмеялся.
— Фрэнси и Булочка. Как два пуделя.
— Ну так вот, Фрэнси и внушила этой романистке, что Дезире убили, иначе она ни за что не бросила бы детей.
— И правда: почему она бросила детей?
— Да мало ли, какие у нее были причины! Будто матери не бросают детей! А эта журналистка представила ее так, словно она судья Картер и Элеонора Рузвельт в одном лице.
После той статьи в газете Чарли имел неприятности с копами, прокуратурой и Виком, и все потому, что в их клубе якобы неподходящая обстановка для работы молодой матери двоих детей.
— Эй, Чарли, а тебе случается трахать стриптизерш?
— Бывает. По большому желанию, по пьяни или когда все достало.