Он по привычке собрался ответить «да», но вовремя вспомнил, что нужно поесть.
— А кухня еще работает?
— Конечно. Вот, пожалуйста. — Она протянула ему меню. — Для тебя есть свободный столик у окна.
— Отлично.
Чарли прошел через малый обеденный зал к окну, где ждал обещанный столик с хвойным букетом и длинной горящей свечой посередине. Он сел, огляделся в поисках знакомых и, поскольку знакомых не было, уставился в окно, забыв о меню.
В свете новых уличных фонарей все было оранжевым, даже снег. А старые фонари давали зеленовато-голубой свет. А потом установили новые, которые дают ртутные испарения. Или все было наоборот? Старые давали испарения, а новые что-то другое? В театре через дорогу шел спектакль «Чудеса на 34-й улице». В кассе стояла очередь за билетами. Изредка по дороге медленно проезжали машины. А одна летела как на пожар, выписывая сумасшедшие зигзаги.
Чарли со страхом наблюдал, как она приближается к его «линкольну», как ее заносит из стороны в сторону. Однако все обошлось. Машина миновала «линкольн» и помчалась дальше на запад, неся смерть чьей-то еще радости и гордости. Интересно, отчего он так переволновался? Послезавтра «линкольн» все равно достанется Дикону. С Рождеством тебя, мерзавец.
Глава 5
Время было начало девятого. Он сидел в ресторане больше часа, с тарелкой бараньих ребрышек и бутылкой красного вина, и смотрел, как падает снег за окном. До встречи с Виком оставалось еще семь часов, и Чарли понятия не имел, куда поехать и чем заняться после того, как он отдаст негатив Ренате. Ехать домой было еще рано.
— Чарли? — окликнули его.
Он обернулся. К его столу подошел очень тучный человек высокого роста в прекрасно сшитом костюме.
— Питер ван Хойтен приходится вам родней, если не ошибаюсь?
— Хм…
— Не могли бы вы отвезти его домой? Мне бы очень не хотелось, чтобы он садился за руль в таком состоянии. Особенно на Рождество.
— А где он?
— В баре. Если бы вы подошли к нему…
— Хорошо. — Прикончив порцию бараньих ребрышек, он чувствовал себя готовым на любые подвиги. Если надо, он с ветерком домчит Пита домой.
— Спасибо, Чарли. Вино вам в подарок. С Рождеством!
«Здесь меня любят, — подумал Чарли. — Я знаменитость. Даже уезжать не хочется». Он встал, морщась от боли в бедре, и поковылял в бар.
В баре яблоку негде было упасть. В толпе Чарли узнал члена городского совета, которому на протяжении последних шести-семи лет не раз давал крупные взятки, местную светскую львицу и дирижера городского симфонического оркестра. Как и все прочие, они отчаянно флиртовали направо и налево, ведь считается, что Рождество не Рождество, если не подцепишь кого-нибудь в баре.
Увидев Чарли, пьяный Питер ван Хойтен загоготал:
— Чарли Арглист, иди сюда, сукин сын! — Он пошатнулся и уцепился за стойку.
Вокруг стоял адский шум, но Питер кричал громче всех, адресуя свои грубые приветствия равно знакомым и незнакомым. Его спортивный твидовый пиджак с надорванным карманом был, мягко говоря, помят, рыжеватые волосы стояли торчком, и все же в нем чувствовалось некое пьяное бравурное достоинство. Вопреки страшной тесноте, справа и слева от него было свободно, так как его шаткое тело отбрасывало любого, кто пытался встать рядом.
— Будь ты проклят, Чарли, ведь мы с тобой почти родня. Вот так удача! Какая встреча под Рождество! Что ты пьешь?
— Красное вино.
— Брось эту дрянь, Чарли, пей скотч! Детка, налей моему свояку той же отравы, что и мне!
Девушка-барменша, с каменным лицом, налила и поставила виски для Чарли. Видно было, что ей не терпится выставить Пита вон и она ждет лишь команды начальства.
— Ты только полюбуйся на этих жалких сосунков. Замшевая тройка, чтоб я сдох! — Он указал на одетого с иголочки молодого адвоката, знакомого Чарли, увлеченно беседующего с женщиной своего типа. — Цивилизация катится ко всем чертям, когда мужики начинают одеваться в такие тряпки.
— Чем ты сейчас занимаешься, Пит?
— Дома проектирую. Деньги гребу лопатой. Нет, серьезно. А ты как поживаешь?
— Нормально, как всегда.
— Все в той же банде? — заорал Пит, а Чарли невольно поморщился. — Ладно, приятель, ты ведь знаешь, это я любя.
— Как дети? — спросил Чарли.
— Должно быть, хорошо, — помешкав, ответил Пит. — Лесси… нет, Мелисса… ходит на плавание. А может, это Спенсер ходит…
— Я не о своих детях, а о твоих.