Выбрать главу

Во-вторых, судя по всему, Айсар очень многого не помнил из своей жизни. Он не вспомнил, например, этого Хозяина, хотя тот седоволосого точно знал, и у меня сложилось впечатление, что достаточно близко. И вот вопрос номер два: почему Лед ничего не помнит? Кто стал этому причиной? Уж не наш ли новый знакомый?

В-третьих, нас явно отпустили. Просто дали уйти и никак этому не препятствовали. Почему? Лже-Рох явно ненавидит Айсара, почему не убить бы его сразу? Он говорил, что пока не может этого сделать, но, я думаю, явно не из-за того, что ему это не под силу. Скорее, из-за того, что Айсар ему пока нужен. Скорее всего, он должен сыграть какую-то роль в чем-то важном для Хозяина. Но, в чем?

Столько вопросов и абсолютно ни одного ответа! Я тряхнула головой, чтоб избавиться от мыслей – от них уже болела голова, и оглянулась вокруг.

Мы отъехали уже достаточно далеко от замка и редкие лесополосы все более и более становились похожи на настоящий фэнтезийный лес. Кроны деревьев пропускали все меньше света и сохраняли все больше влаги. От этого лес не был похож на то место, куда мы высадились маленьким десантом в этом мире. Он сверкал, переливался всеми оттенками изумрудного, и окутывал чистым воздухом, в котором витали запахи лиственных деревьев. Я никогда не была в Сибири, но мне кажется, летом там должно было пахнуть именно так.

Дорога была вполне сносной и по моим представлениям могла называться трактом. У нас такие тракты тоже встретить можно, если отъехать от центральной трассы страны на несколько километров.

Ехать на лошади жительнице современного города было не просто неудобно, а катастрофически неудобно. Несмотря на то, что мы проехали совсем небольшое расстояние, каждый шаг очень красивой светло серой лошадки с темной, почти черной гривой, отдавался болью во всем теле.

Лошадей нам выбирал Эрдьяр. Он был в нашем отряде кем-то вроде завхоза, поэтому в дорогу все необходимое собирал тоже он. Меня и Роха к этому делу подпускать было совсем нельзя, путешественники из нас были такие же, как из кое-чего пуля. Айсар путешествовал, конечно, чаще, но раньше всегда с помощью открытия переходов в нитях внешней Силы. Откуда знания заядлого путешественника у Рыжебородого, я не знала, но была рада, что они есть хотя бы у одного представителя нашего произвольного отряда.

Я перевела взгляд на Роха-а-Шуона.

Блондин ехал молча на белом королевском коне, высоко подняв голову и гордо глядя перед собой, но мне казалось, что, несмотря на внешнее спокойствие, его отчаяние настолько сильно, что при желании я бы, наверное, смогла его пощупать. Оно разливалось мутными волнами во все стороны и, когда очередная волна достигала меня, я машинально задерживала дыхание, боясь захлебнуться в чужом горе. В одно мгновение он потерял все – семью, титул, королевство… И, на сколько еще хватит его спокойствия, я не знала.

Айсар ехал на черном норовистом коне, который постоянно прижимал уши и голову, будто опасаясь нежданного наездника. К вещам, перекинутым через его круп была привязана трость, которая, как выяснилось этой ночью, бывает и посохом.

Конь Эрдьяра был очень похож на своего наездника – такой же рыжий, очень большой и внешне грузный, но в нем чувствовалась непонятная мне опасная сила, которой не ощущалось ни в одном из наших животных.

Айсайар с Эрдьяром о чем-то тихо и оживленно переговаривались. Судя по всему, непонятные махинации с силовыми нитями и новый враг ввели обоих в глубочайшее смятение и задумчивость. Эрдьяр чесал бороду и периодически хмыкал, подергивая при этом плечами, похожими на валуны, пока Айсайар что-то эмоционально рассказывал. Мне хотелось подслушать, о чем они говорят, может они додумались до чего-то более разумного, чем я. Но подъезжать ближе было уже не прилично, хотя с другой стороны, о каких приличиях может идти речь в такой ситуации?

Немного поспорив с собой, я все же не стала приближаться к разговаривающим и вновь погрузилась в свои мысли.

Мне было тоскливо и пакостно на душе, больше всего хотелось бы сейчас оказаться рядом с Кириллом, а не на этой еле протоптанной дороге на пути неизвестно куда и так же неизвестно зачем, рядом с человеком, который, возможно, даже и не человек вовсе. Мне хотелось бы сидеть напротив своего жениха, а он бы рассказывал мне всякие ерундовые истории из своего прошлого, переполненные смысла, которого не было в тех ситуациях изначально, но который каждый раз вкладывался рассказчиком.

Для себя я с удивлением заметила, что скучала за ним как-то странно. Он был мне другом и помощником последние лет восемь. Но сейчас я впервые задумалась, что, возможно, я на самом деле не чувствовала к нему той любви, о которой мечтала в нежном возрасте, хоть он был все эти годы единственным во всем мире, кому я безоговорочно доверяла. Он был мне родным человеком, но был ли он любимым мужчиной, я сейчас не знала. Я стыдилась этих мыслей, они казались мне неправильными – таких мыслей точно не должно было быть в моей голове. Но они были, и приносили мне гораздо больше расстройств, чем мысли о другом мире и прочем. «Как могли так быстро измениться мои чувства?», – продолжала я задавать себе один и тот же вопрос. Мое сердце сжалось, и я почувствовала, как из меня начинают выливаться такие же грязные волны тоски, как и из Роха.