— Знаю.
Исчезновение Унн наполнило последние дни страхом и напряженным ожиданием, легло на все темной тенью. Но теперь, когда они уже больше не принимали участия в поисках, когда Сисс стояла среди них, в общем такая же, как и прежде, у них отлегло от сердца. На лицах появилась радость. Среди окруживших ее детей Сисс увидела нескольких, которых раньше считала равнодушными к ней, но и они смущенно улыбались. Она смотрела на них, и в ее памяти прошла вереница их общих игр и забав. И потому, что она поклялась держаться в стороне от подруг и товарищей, у нее сжалось горло.
Вокруг по-прежнему были дружелюбные лица, но нервы ее напряглись до предела.
Кто-то не удержался и задал вопрос, который у всех вертелся на языке:
— Что же произошло?
Сисс словно ножом ударили. Но спрашивающий уже не мог остановиться и продолжал:
— Говорят, Унн тебе кое-что сказала, а ты не хочешь…
Кто-то резко выкрикнул:
— Перестань!
Но было уже поздно, вопрос был задан. Нервы Сисс, и так натянутые до предела, не выдержали. Не помня себя, она прыгнула вперед — она всегда отлично прыгала, все в школе только ахали, — она прыгнула вперед и закричала вне себя:
— Не мучьте меня!
Бросилась в сугроб и разрыдалась.
Школьники стояли в полной растерянности. Такого никто не ожидал. Как это не похоже на ту Сисс, которую они знали. Чтобы Сисс плакала! Наконец один из мальчиков подошел к ней и потрогал ее сапогом. Другие переглядывались или смотрели на небо. День сегодня снова выдался хмурый, небо было обложено плотными тучами и словно грозилось.
— Сисс, — ласково произнес мальчик и легонько толкнул ее сапогом.
Она подняла на него взгляд.
Этот?
Раньше он всегда держался в тени, ничем не выделялся. Она поднялась на ноги. Никто ничего не сказал. Быстрыми движениями они счистили снег с ее спины. На счастье, в этот момент появился учитель, и начался обычный школьный день. Когда все расселись, учитель дружелюбно кивнул ей. Она почувствовала себя в безопасности, ей не станут больше задавать вопросов.
— Ты поправилась, Сисс?
— Да.
— Вот и хорошо.
Всего несколько слов, и ей сразу стало легче. Она подумала о том мальчике, который так славно трогал ее носком своего сапога. Он сидел впереди, и она видела его затылок. Ее охватило чувство благодарности, утро оказалось легче, чем она думала, намного легче, чем предвещало его печальное начало. Как все хрупко, как все тонко!
Бросив быстрый взгляд, она убедилась, что место Унн не занято. Никто туда не пересел, хотя парты стояли так, что это было бы вполне естественно.
Весь день никто не беспокоил Сисс. Она одиноко стояла у стены, и все пока что примирились с этим. Наверное, им было немного стыдно за то, что произошло утром. Не слышно было и разговоров об Унн и поисках — видно, об этом все уже наговорились досыта, и лишь приход Сисс вызвал новую вспышку интереса к таким разговорам. Кроме того, Унн всегда держалась особняком, ее уважали, но не более, она никогда не была по-настоящему вместе с ними.
Вдруг Сисс сообразила, что стоит у стены, как раньше стояла Унн. А неподалеку, как обычно, возились школьники. Одна девочка, похоже, уже быстро сумела стать у них главной.
А я буду стоять здесь. Я это обещала.
Продолжался обычный школьный день.
Мысли Сисс были заняты другим. Стоять в стороне от всех было как-то странно и непривычно, зато она могла отдохнуть после того, что произошло перед уроками.
Дни замелькали все быстрее. Наступило рождество. Но для Сисс оно проходило не так, как всегда: она сидела дома и никого к себе не приглашала. Ее оставили в покое, постепенно всем стало ясно, до какого предела натянуты ее нервы.
На дворе росли сугробы.
Сугробы росли, а Унн не появлялась.
Возможно, где-то еще продолжались поиски, но здесь, среди глубоких снегов, они прекратились. И люди думали о случившемся тоже не каждый день. Снег сыпал, погребая под собой все, в том числе память о человеке.
Одинокая тетя Унн в рождественские дни не выходила из дому, но к ней народ заходил. Сисс не решилась.
Она со страхом ждала сообщения о том, что тетя продала дом и уезжает. Если это произойдет, значит, не осталось никакой надежды.
Пока тетя еще не уехала.
Сисс хотелось подойти к матери и спросить: «Ты тоже больше не думаешь об Унн?»
Люди, похоже, забыли о пропавшей девочке, никто о ней больше не упоминал. Сисс не задавала матери своего вопроса, ей казалось, будто она одна несет тяжелый, непосильный груз. Она часто вспоминала ночь у ледяного замка. Весною, когда осядет снег, она отправится туда на лыжах.