Дети уже вдоволь насмотрелись на замок, наслушались гула водопада — скоро он станет еще мощнее — и собрались, не задерживаясь, идти дальше.
Но Сисс остановилась. Вот оно — то, чего они боялись. Они словно чувствовали, что она в какой-то миг окажется не с ними. Они тоже остановились в ожидании.
— Знаете что, — сказала она. — Я, пожалуй, дальше не пойду. Я, в общем-то, шла сюда.
— Почему же? — спросил кто-то.
Но одна из тех трех девочек, что соблазняли ее походом, тотчас вмешалась:
— Это уж пусть Сисс сама решает. Не хочет идти дальше, ее дело.
— Я пойду обратно, — продолжала Сисс обычным своим тоном, исключающим возражения.
— Тогда и мы пойдем обратно, — ответили они великодушно.
— Нет, не надо. Ну пожалуйста. Я не могу пойти с вами, как вы задумали. Мне хочется побыть здесь немножко одной.
Лица детей погасли. А нам нельзя побыть с тобой? — было написано на них. Ее просьба, прозвучавшая почти торжественно, напомнила им о том, что Сисс пережила минувшей зимой. Разочарованные, они умолкли.
Сисс видела по их лицам, что день испорчен, но ничего не могла поделать. Слишком поздно: ее обет стеной отгородил ее от них.
— Значит, ты больше сегодня с нами не будешь?
— Да, мне бы не хотелось. Вы не знаете, в чем тут дело, но… Я дала обет! — произнесла она так, что они вздрогнули.
Из ее слов они смутно поняли, что она дала какое-то обещание Унн — той Унн, о которой никто не знал, жива она или нет. За этим скрывалось что-то величественное и тревожное. Все замолчали.
— Вы прекрасно знаете, что я сама найду дорогу домой. Ведь остались наши следы.
Оттого, что она говорила так буднично, у них развязались языки, они решились ответить ей и сказать, что их волновало:
— Конечно, но не в этом дело.
— Ты всю зиму простояла у стенки, — отважилась сказать одна из девочек.
— Мы думали, что теперь все будет как прежде.
— В общем, я вернусь домой, — сказала Сисс, уклоняясь от разговора.
— Ладно, но мы-то думали, что все будет по-прежнему.
— Идите, и не надо говорить об этом, — попросила Сисс.
Они кивнули ей на прощанье и один за другим покатились дальше. Собрались на небольшом пологом пригорке, постояли, словно совещаясь, а затем двинулись дальше плотной цепочкой и скрылись из виду.
Сисс было стыдно и горько. Она быстро заскользила обратно к водопаду и ледовым стенам. Гул воды словно громким голосом звал ее.
Ей вспомнилась та ночь. Странные лица мужчин, как будто ожидающих, что сейчас что-то произойдет: они были уверены, что несчастье случилось именно здесь.
Сюда надо приходить, когда не знаешь, что делать. Ей так и подумалось: я не знаю, что мне делать. Подумалось этими самыми словами, которые люди произносят столько раз на дню, не вкладывая в них никакого смысла.
Пристыженная и несчастная, она бежала от товарищей — в гул водопада, к ледяному дворцу.
С какой стороны на него ни посмотреть, он пугал своей высотой и причудливостью. На его искрящихся стенах не было ни снежинки. Несмотря на теплое мартовское солнце, его окружал панцирь ледяного воздуха.
Из-подо льда вытекала река, черная, глубокая. Набирая скорость, она неслась вниз и уносила с собой все, что могла увлечь.
Сисс долго стояла на этом месте. Ей хотелось бы стоять так, как стояли здесь в ту ночь мужчины, перед тем как уйти, когда они были готовы запеть мрачную песнь. Они стояли тогда освещаемые неверным светом фонарей и словно ждали, что вот-вот пропавшая предстанет перед ними и скажет им, что ничего им не найти. В это Сисс не верила, не могла верить.
Огромная птица пронеслась так близко, что Сисс вздрогнула, и тут же скрылась из виду.
Здесь нечего искать. Здесь ничего не найти. И все же. Ради тех взрослых людей.
Ей хотелось побыть здесь. Она сняла лыжи и по твердому снегу двинулась вверх вдоль ледяной стены. Ледяной замок, выросший из брызжущей и текущей воды, теперь застывший и прочный, влек ее к себе. Она намеревалась добраться до его вершины, немного полазить, просто побыть там.
Когда она оказалась наверху, ее взгляду открылся ледяной хаос. Нигде не было ни снежинки. Она стала осторожно спускаться по ледяным склонам, скользить по глубоким ледяным желобам, и все время ее преследовала мысль, что лед все-таки может оказаться непрочным. Кто знает, не так ли все и произошло с Унн?
Давеча она пристыженная ушла от подруг. Теперь ей было стыдно оттого, что она как бы изменила чему-то, пойдя вместе с ними. Забыла свой обет ради зовущих глаз подруг, ради лыжной прогулки. Нет, не ради самой прогулки, ради того, чтобы быть вместе с ними. Противиться этому желанию становилось все труднее. Она противилась ему, пока доставало сил.