Судно вплывает в одну из мелких бухт, образовались на острове после восстания спрутов, когда те молотили щупальцами о берег. Даже не бухты, а бухточки, кораблям обычным причаливать нельзя – сядут на мель, но корабль Светлого Ордена зачарованный, его брюхо окружено своеобразной магической «слизью», она становится видимой лишь при контакте с жесткими преградами, позволяет свободно скользить по земле. При желании можно даже со скоростью гигантской гусеницы пересечь небольшой кусочек суши.
На берег протягиваются три магических трапа – языки желтой энергии, ее Эгорд использует в защитных сферах. Спускается на остров, стальные сапоги погружаются в песок с хрустом, следом спускаются младшие жрецы, на ветру хлопают мантии, жрецы старшие остаются на судне.
В пути Эгорд упорно изучал магию телекинеза, сейчас предстоит экзамен – разгрузка корабля.
Старшие жрецы располагаются цепью, она уходит в дверь под верхней палубой, разветвляется глубоко по трюмам, словно корень. Жрецы начинают шептать, поднимают ладони, те обволакиваются розовым свечением...
Спустя пару минут из двери по воздуху выплывает объятый таким же розовым светом ящик, за ним еще один, и еще... Цепь ящиков плывет к жрецам, которые у бортов, они направляют ящики на берег – к младшим жрецам и Эгорду, последним остается лишь задать место посадки груза, смягчить приземление. Ящичный «змей» выползает из недр корабля, «сворачивается» на берегу в виде широкой прямоугольной башни.
Руки Эгорда тоже окутаны розовыми облаками света, по лицу бегут капли, дыхание почти как в бою, но Эгорд сосредоточен, под этим спокойствием пульсирует ликование. Не зря учил все плавание, не зря тренировался, пожертвовал часами отдыха, в итоге обрел гораздо больше – знания и навыки. Принимает от старшего жреца очередной ящик, розовая энергия слегка шипит, испускает белесые хлопья, ящик покачивается, мягко присоединяется к общему нагромождению деревянных кубов.
Краем глаза Эгорд замечает Тимориса, тот спускается от крепости по горной тропе.
Тиморис приближается, слышны шаги, непристойные словечки в адрес чаек, гадящих с неба на доспехи. Наконец, подходит.
– Что это? – спрашивает, тыча подбородком в груз.
Эгорд опускает ящик в свободную ячейку, это напоминает строительство крепостной стены.
– Книги и алхимическое оборудование.
Тиморис делает волевое усилие, дабы не задохнуться.
– Триста ящиков?!
– Еще ресурсы для магии и алхимии, продовольствие и одежда.
– Эгорд, а ты не мог привезти, ну, не знаю... девушек красивых? Дюжину. Хотя бы...
– Мы перебрались сюда не праздновать.
– А кто празднует? Для праздника нужно не меньше сотни, а мне всего-то дюжину. Для тихой мирной жизни...
– Тихо-мирно учи магию и алхимию.
– Изверг... Ладно, пойду к Леарит, может, даст... урок темной магии.
– Не советую говорить с ней о подобном.
– И не собираюсь, – невинно отвечает Тиморис. – Ты что?! Леарит – она святая или вроде того.
– Младшая богиня света.
– Во-во, надо запомнить... Как ты сказал, светлая богиня молодости?
Эгорд кладет на вершину башни последний ящик, на очереди огромные, как телеги, тюки из белой ткани, туго стянуты веревками. Их сгружают у подножия деревянной конструкции, обкладывают со всех сторон, башня словно возведена на белоснежном облаке.
– Скажи Леарит, груз на берегу. И сообщи о находке в подземелье.
– Зачем? Она же и так, наверное, знает, она ж всевидящая!
– Прояви уважение к нашей спасительнице и защитнице, Тиморис. А если она занята и за нами не следит? Такое может быть теоретически, вот и представь, что так и есть.
Тиморис вздыхает.
– Мог бы сам ей признаться, что она тебе не безразлична.
– Что?
– Ничего, ничего, погода сегодня чудесная...
– Ну и фантазии у тебя.
Тиморис удаляется, его кулак грозит в небо, туда же улетают гневные реплики, чайки тоже что-то громко кричат, то ли просто меж собой, то ли ругают Тимориса в ответ. Эгорд малость задет последними словами друга: вроде шут шутом, а видеть насквозь умеет, хотя бы с какой-то стороны... И, гад, озвучивает то, что Эгорд сам себе боится сказать даже в мыслях! Нет, хватит об этом, отвлекает от телекинеза...
Через пару минут разгрузка подходит к концу, Эгорд принимает от жреца с палубы последний тюк, ладони на расстоянии ведут его по воздуху в общую кладку, груз оседает, розовые хлопья энергии рассеиваются, руки Эгорда опускаются. Он тяжело выдыхает, оттирает лицо, грудь дышит как после битвы с демонами.
К Эгорду подходит старший жрец Халлиг, хвалит воина-мага. Успехи, если учесть, что познакомился с телекинезом в начале плавания, то есть, две недели назад, поразительны! Многие младшие жрецы освоили эту магию за гораздо большее время. Затем говорят о грузе.
– Смелая затея, – говорит Халлиг. – Создать здесь колыбель светлой магии, практически, второй Светлый Орден...
Эгорд переводит взгляд с ящиков и тюков на черные пятна руин в полукольце скал, где когда-то было селение, а затем вверх по горной тропе – на крепость.
– Есть причины и мотивы.
Поворачивается к жрецу, легкий, но продолжительный поклон.
– Благодарю Светлый Орден неоценимую за помощь!
– Что вы, Эгорд! Мы, Светлый Орден и все, кто противостоял злу, благодарим за спасение мира! Эти скромные дары – лишь капля благодарности.
– Хочется верить, таких потрясений мир больше не узнает.
– Но быть готовыми надо.
– Потому и взялся за эту затею.
– Станете величайшим из магов, Эгорд, наравне с Асимирой и другими бриллиантами Светлого Ордена!
– Темный Орден ненасытен, постоянно набирает сторонников из тех, кто слаб духом, а таких много. Трусливый и жадный демон таится в каждом. А уж сейчас, после поражения в войне аппетиты Темного Ордена безумны, как у раненого, но идущего на поправку хищника. У темных магов преимущество, темная магия куда легче светлой и обещает больше. Моя задача – создать золотую середину. Школу, где светлая магия будет по-прежнему непростой в освоении, но гораздо легче, чем в Светлом Ордене. Изнурительная магия и строгие порядки могут отпугнуть новичков, склонить к соблазнам Темного Ордена.
– Сейчас ваши познания в магии не очень высоки, но замысел мудр. Путь воина научил храбрости и упорству. И хотя немало тех, кто отнесся к вашей затее с сомнением, а кто-то и вовсе не верит, что вы спасли мир, я знаю... Я был в цитадели Зараха среди пленных, видел битву, видел вас вблизи, хоть меня и не помните, нас было много...
– Благодарю, старший жрец Халлиг! Позвольте показать крепость.
– С превеликим интересом.
– Идемте!
Младшие жрецы и жрицы рядом, все в сборе, ждут указаний. Старшие выбрались из опустевших трюмов, бродят по палубам. Халлиг окликает, те один за другим закутываются в розовое сияние телекинеза, перелетают поверх голов младших на берег, и белоснежная толпа во главе с Эгордом и Халлигом течет к крепости.
Под ногами и вообще всюду, даже в трещинах на скалах, колышется блеклая, но живая трава. Неприхотливая.
Крохотный, затерянный в просторах океана, покалеченный войной остров, из построек лишь старая мельница да крепость, вся в дырах и разломах, а жителей лишь четверо: Эгорд, Тиморис, Леарит и Клесса.
Но это пока. Остров хоть и не блещет красой, но живет и хочет расти, как эта трава.
Эгорд ведет жрецов по тропе, от сапог отпрыгивают тучки пепла, траву сменяют черные ковры золы, обугленные бревна, доски... Пламя, что бушевало здесь, было порождено магией некромантов, черные следы остались даже голой земле и камнях…
Тяжкие воспоминания: битва саффлов и скелетов, костяной дракон, архимаг, но больнее всего образ Милиты – жены Витора. После его гибели она превратила себя в нежить, в порыве ненависти сожгла селение, убила всех жителей. Убила Наяду, возлюбленную Эгорда. И хотя Эгорд и его новые друзья расправились с виновником всех бед – демоном Зарахом – и остановили войну, пришлось убить и Милиту, жажда мести превратила ее в демона, одержимого ненавистью и разрушением.