После нескольких кругов легкого катания поднимается ветер. Обычно она не возражает против холода, но пронизывающий февральский холод проникает сквозь наши одежды, заставляя нас обоих дрожать.
— Хочешь горячего шоколада?
— Да, я бы не отказалась от чего-нибудь, чтобы согреться.
Я подхожу ближе и беру ее за бедра, тихо бормоча слова, предназначенные только для нее.
— Я знаю, как тебя разогреть.
— Тсс. — Она прикрывает смех рукой. — Прибереги это на потом.
— Давай.
Держа ее за руку, я веду нас к хижине в стиле кабины. На катке есть грубо сколоченный деревянный бар, где фигуристы могут отдохнуть. Я заказываю для нас напитки, добавляя к ним вафельную картошку фри, потому что знаю, что она захочет.
Как только мы доедаем, мы переходим на свободное место в конце деревянной стойки, где тише. Она вгрызается в свою картошку фри, пытаясь съесть ее, хотя она свежеприготовленная.
— Не обожгись.
— Я в порядке. Они слишком хороши, чтобы ждать, пока они остынут.
— У тебя здесь кетчуп. Вот. — Тепло разливается по мне, когда я убираю его большим пальцем от уголка ее рта.
Она бормочет «спасибо», затем придвигается ближе, чтобы прислониться ко мне. Я глажу ее по спине, потягивая горячий шоколад, пока мы любуемся прекрасным видом на озеро.
— Спасибо за сегодняшний день. Я не делала этого целую вечность, — говорит она.
— Приятно выходить на лед ради развлечения. Возвращает меня к причинам, по которым я влюбился в это, когда был ребенком. — Меня захлестывает ностальгия. — Когда мой отец впервые надел на меня пару коньков, это изменило мой мир.
— Ты катаешься так, словно твое место на льду. Я не могу представить тебя занимающимся чем-то другим.
Я фыркаю, поднимая глаза к небу.
— Он тоже так говорил. Он бы тебе понравился.
И он бы ее обожал.
Она прижимается ближе, кладя подбородок мне на грудь.
— Хотела бы я с ним познакомиться.
— Я тоже. — Тень улыбки искривляет мои губы.
— Значит, несмотря на то, что ты получаешь ученую степень, это хоккей на всю жизнь?
— Это цель. — Я потираю челюсть. — Если я не попаду на драфт этим летом...
Она обнимает меня, когда я замолкаю.
— Ты все еще можешь поступить туда после колледжа, верно? Райан никогда не затыкался об этом, пока мы не узнали, что его задрафтовали после прошлого сезона.
— Да, в качестве свободного агента. Однако контракты не так хороши. Выбор будет сделан в первом раунде, затем за каждый последующий — меньше денег и меньше шансов когда-либо увидеть игру. Из семи раундов отбора игроков в пределах допустимого возрастного диапазона только около шестидесяти игроков проходят весь путь каждый год. Еще меньше тех, кто на самом деле продолжает карьеру в НХЛ.
— Вау. Это более интенсивно, чем я предполагала.
— Да. Тем не менее, я все равно не откажусь от этого. Мой отец построил эту мечту вместе со мной. — Я потираю грудь. — Я всегда чувствую, что он со мной, когда я играю. Я хочу, чтобы это было так для меня и для него. Чтобы я мог позаботиться о своей маме и моем младшем брате.
Мой взгляд перемещается на нее. Я хочу заботиться обо всех, кто важен для меня.
— У меня все еще есть шанс в этом году. У некоторых парней это все же получается, например, старший брат Элайджи был выбран в третьем раунде. Он был обменян после того, как его команда не вышла в плей-офф. Теперь он играет за Сиэтл Кракен, и он перешел с двух минут игрового времени по своему предыдущему контракту на постоянное место в составе Сиэтла. И ты знаешь Алекса Келлера.
— Итак, Хестон произвел на свет отборных игроков.
Я пожимаю плечом.
— Мы определенно попали в число лучших школ, из которых обычно выбираются на драфте. Я просто должен продолжать усердно работать, чтобы попасть туда.
Она снова обнимает меня, прижимаясь щекой к моей руке.
— Я видела, как ты играешь. Я верю в тебя всем сердцем.
Что-то расслабляется во мне, зная, что у меня есть ее поддержка.
Не имеет значения, с чем мы сталкиваемся. Я буду работать, чтобы сохранить это, потому что она слишком важна, чтобы отпустить. Это не ее или мои мечты. Между ними двумя нет выбора — она стала частью моей мечты.
Если уж на то пошло, мне есть за что побороться, чтобы заслужить свое место на льду НХЛ. Еще один важный человек в моей жизни, о котором нужно заботиться.
Я поворачиваюсь к ней.
— Есть кое-что еще, чему я научился благодаря моему отцу. — Мое сердце бьется быстрее в предвкушении. — Я люблю тебя.
Все выходит просто и непринужденно.
Ее губы приоткрываются.
— Ты…?
— Да. — Улыбаясь, я обхватываю ее лицо ладонями и касаюсь губами ее губ. — Я люблю тебя, Майя Доннелли.
Она быстро моргает, красивые карие глаза мерцают.
— Я… почему сейчас?
— Почему бы и нет? Это то, что я чувствую. Когда я потерял своего отца, все, чего я хотел, это еще раз сказать ему, что люблю его. После этого я решил всегда быть уверенным, что люди, которые мне небезразличны, знают об этом. Мне не нужно ждать, чтобы рассказать тебе, когда я уже знаю.
Выражение ее лица тает. Она обнимает меня со сдавленным стоном.
— Ты самый приводящий в бешенство, упрямый, нелепый парень, которого я когда-либо встречала. Ты сводишь меня с ума.
Мои объятия сжимаются от нежности, наполняющей ее тон.
— Это забавный способ сказать, что ты любишь меня.
— Да, я думаю, это так. — Она хрипло смеется. — Потому что каким-то образом ты ворвался в мою жизнь, хотела я того или нет, и заставил меня влюбиться в тебя. Ты нужен мне.
Я нависаю губами над ее ртом, не в силах перестать ухмыляться.
— У тебя есть я, детка. Сейчас и всегда.
ГЛАВА 27
ИСТОН
Когда я выхожу из автобуса команды в кампусе Университета Элмвуд, Майя разговаривает со своим братом у входа для игроков. Она написала мне, когда приехала сюда пораньше со своими друзьями, чтобы увидеть его перед игрой.
Доннелли свирепо смотрит на меня, когда я неторопливо подхожу. Вероятно, это связано с тем фактом, что его сестра носит мою футболку. Уголок моего рта приподнимается в ухмылке.
— Привет, — говорит Майя.
Мы действовали тайком, чтобы ее брат не узнал, но теперь это в прошлом. Если бы это было не так, она бы не надела мой номер на его игру. Желание заявить на нее права прямо у него на глазах захлестывает меня.
Больше не нужно это скрывать. Не тогда, когда я хочу, чтобы все знали, что она моя.
Я сжимаю в кулаке футболку и притягиваю ее для поцелуя. Она замирает на мгновение, затем приветствует это легким смехом.
— Привет, детка, — шепчу я ей в губы.
Доннелли скрещивает руки на груди и раздраженно бормочет что-то себе под нос.
— Я, блядь, так и знал. Не могу поверить, что ты с ним.
— Райан, — упрекает Майя, не отводя от меня взгляда, ее великолепные глаза ярко блестят. — Тебе просто нужно смириться с этим.
Мое самодовольное выражение смягчается. Я дарю ей еще один нежный поцелуй.
— Обязательно болей за меня, — говорю я. — Достаточно громко, чтобы я услышал тебя поверх всех остальных.
Она слегка качает головой, уголки ее рта приподнимаются.
— Удачи вам обоим, — добавляет она, прерывая мой победный смешок. — Не смотри на меня так, Истон. Я могу болеть за своего парня и своего брата.