Последнее Иланну повеселило и утешило, в результате церемония прошла гладко. А насчет влюбленности будущего монарха она явно задумалась. И вполне возможно, найдет-таки ему даму, которая отомстит за нас обеих.
Впрочем, это не мое дело. Я отбыла повинность на мероприятии, вполне мирно побеседовала с Тристаном, хотя того тоже тревожила пропажа брата. Но он хоть не предъявлял мне претензий и вообще выглядел искренне виноватым. Закончила дела с банком, ателье и будущей самой модной сетью кофеен в столице.
Хотелось бы сказать что-то вроде «и со спокойной душой отбыла на север», но увы. Душа-то как раз была вовсе не спокойна.
Очередной раз встретившийся мне в коридорах замка Чариз, уверенно маскирующийся под уставшую панду, тоже не добавлял настроения. Впрочем, с последнего разговора принц меня больше не дергал, лишь вежливо кивал при встрече и один раз заявился на запах моего фирменного кофе. Зыркнул непонятно, поблагодарил и попытался смыться с чьей-то полупустой чашкой.
Но тут уж я сама не выдержала:
— Не будьте ребенком, ваше высочество. Мои претензии к вам не касаются жизненно важных потребностей. Идите сюда, я научу вас, как правильно заваривать кофе.
— Заваривать самому долго, — пробурчал этот панд недоделанный, но послушно подошел, куда позвали. — Я физически не буду успевать.
— Потом передадите это умение кому-нибудь из слуг, и будет вам счастье.
В общем, перемирие таки было достигнуто. И я все же уехала на свой родной север, не оставляя за спиной злющего власть имущего мужика с кофейной ломкой. Остальные свои потребности ему придется обеспечивать себе самому. О чем я и сказала, кстати, при последней встрече. И даже не получила в ответ ни одного прожигающего взгляда. Вот что кофе животворящий делает.
Наконец карета вышла из последнего телепорта и бодро затряслась по каменистой дороге в сторону моего ледяного замка. Уф-ф-ф… здесь даже воздух другой. И дышится, и думается лучше. Самое время вспомнить то, о чем в столице я старалась не вспоминать.
Потому что стоит только вспомнить — и я совершенно перестаю понимать, как мне жить дальше. Ведь, если собрать все воедино, получается жуткая картина. Будто из какой-то дешевой драмы.
Яролир был не виноват в последней подставе, раз. А еще он был страшно ранен и обморожен. Мной. Это два. Не показал этого ни словом, ни взглядом — это три. Настоял на том, чтобы я получила все, что попросила, — четыре.
Есть еще и пять, и шесть, и семь… но важнее всего только одно обстоятельство: мой холод в груди — это дурацкая, ненужная, глупая и несвоевременная… тоска? По кому? По чему? По этому мужчине?
У меня было полгода, чтобы разобраться. А я даже близко не подобралась к тому, чтобы понять — дальше-то что? Вот сейчас я понимаю, что скучаю по нему, что переживаю, что сердце болит. Но…
В итоге получилось, что я просто бросила раненого, любящего меня мужчину. Бросила, обратив внимание только на деньги от развода и даже не поинтересовавшись его мнением и здоровьем. Да, изначально меня тоже не особо жаловали, но по незнанию и недалекости. А я абсолютно по тем же причинам поступила так же. Получается, я ведь ничем не лучше, да?
Да и вообще, глупости все. Лучше, хуже… результат налицо. Толку теперь мериться моралью?
Я вздохнула и посмотрела в окно кареты. Еще две минуты назад там светило солнце, и вдруг резко потемнело. Словно туча наплыла, причем не просто по небу, а прямо по земле, волоча за собой толстое пушистое брюхо, полное клубящегося снега.
— Ну вот. Зима окончательно наступила. Первая серьезная метель в этом году, — пробормотала я в пустоту, все глубже погружаясь в какую-то тихую меланхолию. Рядом не было даже Патрика, кто бы привычно ободрил. Брат остался еще на неделю в столице, чтобы дождаться некоторых документов.
— Чужая! Ледяная! — зашипело вдруг где-то за стенкой экипажа, и по обтянутой кожей дверце будто ударили когтистыми лапками. — Выходи!
— Это… это то, что я думаю? — Задумчивость мигом испарилась, а в груди поднялась волна предвкушения наравне со страхом.
— Чужая! Не наша! Холодная! Выходи! — требовали маленькие ледяные духи, вгрызаясь в стенки кареты далеко не маленькими зубками. — Выходи, выходи!
Мои воспоминания сразу вернулись в те, самые первые дни моего пребывания в новом мире. Тогда, при возвращении на север, случилось то же самое. Разве что я еще не понимала, чего именно требуют ледяные фейри.
— А ну, брысь! — этот возмущенный крик тоже раздался где-то за стеной, в самой круговерти снежной метели. — Брысь, я сказал! Это еще что такое, мыши вы невоспитанные?! Это моя территория! Это моя ледяная! Пошли вон!