— Два раза по столько кораблей можно было оснастить за одну ночь в доме масок.
— Них… ничего себе! Столько денег⁈ И вы тратили⁈ — Патрик очень впечатлился, аж сел на край сундука.
— Не я, а мой муж. И не тратил, как выяснилось, а зарабатывал.
— Тогда он оправдан!
Приехали. Это что, мужская солидарность? Или врожденная бережливость?
— Эм, то есть… — Тут паж увидел мои прищуренные глаза. — Обманывать, конечно, нехорошо. Но ведь обязанности он свои выполнил в полном объеме, так?
— Патрик, тут даже не в обмане дело, хотя по-любому это слишком некрасиво. — Я задумчиво прикусила ноготь, поймала укоризненный взгляд мальчишки. Он уже давно бухтел, что мне надо изжить эту плебейскую привычку, которую я притащила еще с юга. То есть, Эмберлин притащила. А я подхватила. — Смотри, что получается. Лорд Оверхольм хочет, даже требует развода. Не скрываясь, принимает в своем доме дочь одного из главных императорских советников. Вовсю осваивает те земли, которые он получил в обмен на мое, прошу заметить, приданое. То есть совсем не бедствует, я интересовалась. У него столько денег, что заведи я десяток любовников и целый рыболовецкий флот — его финансы даже не чихнут. И при этом зачем-то устроил маскарад. Залез ко мне в постель. Забрал мою девственность. Да не красней ты, можно подумать, я говорю о чем-то постыдном. Кстати! Ты не знаешь, почему я оставалась девственницей, будучи замужем?
— Леди… — Красный, как свекла, парень закашлялся и просипел: — Не знаю… кха… вы вообще-то не должны были…
— Да я знаю, что не должна. Первая брачная ночь, все такое.
— Нет, я не об этом… просто… до вашего замужества же… — практически прошептал он.
Я навострила уши и уставилась на Патрика во все глаза.
Он снова мучительно закашлялся, но по моему взгляду понял, что я теперь все равно не отстану. Мотнул головой, пробежался через комнату до окна, взял там со столика графин и даже не стал искать бокал — приложился к горлышку.
Долго пил, потом отдышался и укоризненно выговорил:
— Я так поседею с вами раньше, чем сам женюсь. В общем, у вас был жених. Возлюбленный. Который погиб во время восстания. И вы во всеуслышание сказали будущему мужу, что уже подарили свое… сокровище этому человеку.
— Ну, не могло же сокровище вернуться ко мне обратно. — Ага, заросло, блин, по причине нехватки секса.
— Значит, обманули, наверное. Я при ваших свиданиях с прежним женихом не присутствовал! — возмущенно пропыхтел паж и снова отпил из графина. Ой, а там вовсе не вода, кажется…
— Патрик, тебе плохо не станет⁈ — Я всерьез забеспокоилась. Насколько помню, вином мой названый братец в таких количествах никогда не баловался.
— Хуже, чем есть? — скептически скривился пацан и снова отхлебнул.
Я поняла, что выпивку надо отбирать, и недолго думая приступила к операции. Попыталась приступить. Потому что Патрик не собирался расставаться с таким хорошим успокоительным добровольно.
— Не тронь…те! Леди! Я могу пить! Я давно не ребенок! — вякнул он и зачем-то кинулся с добычей наутек.
— Да можешь, конечно, — пропыхтела я на бегу, недоумевая, как мы вообще так резко перешли к пародиям на Тома и Джерри. — Блевать потом ты тоже сможешь! Прямо-таки прекрасно сумеешь!
— И никаких шапок мне не надо! А то смотри…те, когда леди приспичило вопросы задавать, так сразу «где моя девственность». Никакого стыда! Совсем! А как пить — так маленький! — Как только парнишка понял, что я за ним поспеваю, в меня начали кидаться упреками.
— А шапка тут при чем⁈ — не поняла я, но скорости погони не снизила. И улучила-таки момент — ловкой подсечкой отправила мальчишку на диван вместе с графином.
— Вы меня перед лордом так опозо-о-орили! — верещал он и отбрыкивался. — Не отдам!
— Да что ж такое… с трех глотков опьянел, что ли? — Я действительно не понимала, почему моего очень сдержанного, разумного и осторожного пажа так понесло.
— А как с вами по-другому! У-у-у! — блажил буйный ребенок, делая попытки прорваться мимо меня в пампасы. — И кучер услышал, что я дурак! Шапки на меня должен лорд надевать! Как на младенца! Только и умею, что косички вам вяза-а-ать! И платья штопать! И меча нет! Леди из-под подола никуда не пуска-а-ает! Даже великанов из-под юбки показывает!
Пришлось просто падать на брыкучую мелочь сверху, прижимать к дивану и выдирать вино из его лап. Дожили, блин…
— Что здесь происходит⁈ — Голос мужа раздался в тот момент, когда Патрик, вереща особенно громко и противно, попытался отпихнуть меня коленями, но вместо этого лишь вяло дернулся и распластался по дивану раздавленным жучком.
— Ой, леди пажа насилует… и ищет девственность… а у меня нету… — пискнул он и отрубился.
Глава 10
— Ничего страшного, это не смертельно. — Господин Торстен бережно придержал голову моего несчастного пажа над медным тазом, в который Патрика выворачивало уже минут пять. — Вот сейчас организм заодно почистим. Это, между прочим, очень полезная процедура. Пусть и неприятная. А если вы потом еще и накормите ребенка своим чудесным супом…
Мальчишка только жалобно застонал, а я в который раз удивилась тому, что на этот стон дернулся вовсе не доктор, а Яролир. Дело в том, что во владения лекаря мальчишку на руках и бегом притащил не кто иной, как сам герцог Оверхольм.
Надо отдать ему должное: тогда в моей комнате обстановку муж оценил мгновенно и сделал правильные выводы. В частности, ни на секунду не повелся на глупую мизансцену и мальчишеский бред про девственность.
— Что он пил? — Короткий вопрос — короткий ответ, графин с подозрительной жидкостью оказался заткнут плотной пробкой и спрятан где-то в недрах мехового плаща мужа. А Патрика Яролир подхватил на руки, одновременно бережно и легко, словно долговязый подросток вообще ничего не весил. Кивнул — за мной! И какими-то боковыми переходами, не выводя нас на толпу незваных гостей, устремился в покои господина Торстена.
— Получается, вино отравлено? — взволнованно спросила я, все еще с тревогой посматривая на своего названого брата и незаметно стараясь погладить его по плечу.
— Не совсем, леди. Вернее, оно вовсе не отравлено. Просто это достаточно редкий вид травяной настойки, которую надо разбавлять водой один к пяти. Она концентрированная. Причем на вкус это очень трудно определить — пьется мягко, словно компот или детская шипучка, — пояснил лекарь и аккуратно нажал на какие-то точки в основании шеи Патрика.
Того в очередной раз вывернуло в таз, а господин Торстен как ни в чем не бывало продолжил объяснения:
— Что интересно, в большой дозе настойка довольно своеобразно действует на некоторых людей. У тех, кто покрепче и привык пить, реакция одна: ноги заплетаются, глаза слипаются. А вот ум почти трезв. Но для недорослей или для юных дам… — тут старик вздохнул и посмотрел сначала на меня, потом на Патрика и потом почему-то особо пристально на лорда, — все иначе. Неокрепшие и неопытные часто впадают в буйство, веселятся или ругаются, несут всякую чушь, могут навредить себе и окружающим. Впрочем, это же все можно сказать и о простом алкоголе. Но обычным вином так просто с пары глотков не напиться.
— Понятно. — Я поджала губы. Действительно, что ж тут сложного? Выпила бы винца как компотика, не заметив подвоха, да как пошла куролесить по дому на глазах у гостей. И если через пару дней после такого выступления меня нашли бы разбившейся всмятку под какой-нибудь башенкой, вообще никто бы не усомнился, что я сама оттуда прыгнула. Мало того, что южанка и чокнутая, так еще и буйная алкоголичка. Туда ей и дорога.
— А еще мы не можем предъявить кому-либо обвинения, — вздохнул муж, перебивая мои мрачные мысли. — Даже если докажем, что мальчишка наглотался именно этой веселой настойки, а не просто упился где-нибудь до алых искр. Ведь по факту она безвредна. Ну, принес кто-то бутыль в подарок, или слуги из винного погреба вынули. А то, что напиток не догадались разбавить, уже наши проблемы.